Что там происходит? Похоже, недовольны те, кто из вместилища вышел.
Травстила, напрягая зрение, следил за чужими богами. Вот у Герменгельда нож отняли, вот Вутерих опять в грязь свалился. Судьба у него сегодня такая – по грязи на четвереньках бегать.
Тут Травстила усмехнулся в бороду, вспомнив, как по-собачьи чесал по болоту перепуганный Вутерих. Небось теперь дурной спеси у парня поубавится.
Сбежали от богов Вутерих с Герменгельдом. Один Книва с ними остался. Правильный сын у Фретилы. Понимает, что богам храбрость по нраву. А если все же не боги это, а герои, то и героям храбрость по душе.
Вот приблизился один из богов к Книве, что-то сказал ему, не слышно отсюда. Книва вдруг радостно завопил и квеманскую голову вверх бросил.
Вокруг все заговорили: как так?
Фретила, отец Книвы, воспрял. Весь вперед подался. Оно и понятно. Жизнь рода выше всего стоит, но Книва – сын ему. Причем – младший. Младшего, известно, больше всех любишь.
Из болота выбрался на берег Вутерих. Герменгельда обогнал. Проворный. Глаза вытаращены, борода растрепана. Дышит, как конь после скачки. Только что не пена с бороды падает, а грязь болотная.
– Они, они…
На берег вылез Герменгельд. Мрачный. За руку держится.
– Да говори же! – рявкнул Хундила на Вутериха.
– Они не нашего языка! – выдохнул тот. – И не квеманского. У-фф! Чужие боги!
– Как? – опешил Хундила.
Травстила не удивился. Но молчал пока.
– А вот так, – огрызнулся Герменгельд. – Вот.
Он показал руку, на которой остались следы от хватки бога. Так себе следы. Два пятна красных.
– Сдавил, как клешней раскаленной. Уж свет в глазах померк…
Травстила усмехнулся в бороду. Ужли так страшно? Вот кабы он своими клещами кузнечными Герменгельду ручищу сжал, так не только б мясо – кость размозжил. А тут два пятнышка. И не ожог, а так, кожа примята.
– Тихо, – вдруг выдохнул рябой Хиларих. – Сюда идут.
Боги шли тяжело, будто пьяные. Будто великая тяжесть лежала на них гнетом.
– А по болоту ходить не умеют, – заметил Травстила.
Хундила злобно зыркнул на кузнеца, но Травстила уже отвернулся.
На сухое место первым выбрался Книва. Боги приотстали. Одежда на них была дивная. Будто из гладкого серебра, а на вид – мягкая, словно холст. И тоже рунами испещрена… Нет, точно пьяны были боги, богатырски пьяны: шли, будто земля под ними качалась.
– Эх, – проскрипел Хапала, покачивая седой головой. – Бедой пахнет. От небесного пира оторвали квеманских богов. Что им наша малая жертва? Вон и Книву они не приняли. Надо было тебе, Хундила, не своим умом думать, а на капище послать, за Овидой. Овида – жрец. Его в Вальхалле знают. Он с богами ладит. Надо было тебе, Хундила, за Овидой послать.