– Нет, прекрасная госпожа, не стану. Даже варвары вряд ли взяли бы с собой в набег такую красавицу. Но я знал, что ты римлянка, прежде чем ты сказала об этом. Твое благородство не требует доказательств. Опцион, отпусти господина трибуна. Он – тот, за кого себя выдает, просто дурно воспитан. А ты, домна, прости, что стою перед тобой в столь неподобающем виде. Кровь и грязь – совсем не то, что следует видеть девушке столь же прекрасной, сколь…
Но его перебил возмущенный вопль.
– Ах ты варварская собака! – заорал преторианец, как только пальцы Ингенса разжались. – Это я дурно воспитан?! Ты сначала научись говорить на латыни! Ты…
– Я. Не. Варвар. – Отчеканил Черепанов. – И. Не. Собака. Но будь я хоть трижды варваром, если ты не заткнешься, то очень пожалеешь. Опцион, можешь заняться делом. Ты мне пока не нужен.
Пальцы преторианца судорожно сжались там, где недавно был эфес его меча.
– Ах ты…
– Секст! – сердито бросила Корнелия. – Замолчи!
– Я…
– Немедленно!
Красный, как его шарф, трибун прикусил язык.
– Я благодарю тебя, благородный кентурион?..
– Геннадий. – Черепанов опустил «Череп».
– …Геннадий (девушка чуть улыбнулась: она, конечно, знала греческий), за то, что ты спас наши жизни! Мы все тебе безмерно благодарны. Сейчас, если твое присутствие не требуется здесь, прошу тебя проследовать со мной в дом, который отныне всегда открыт для того, кто спас его от варваров!
Повернулась и начала подниматься по забрызганным кровью ступеням так величественно, словно не мечи легионеров, а ее благородная красота повергла варваров.
– Кентурион! Эй, кентурион!
Второй спутник домны, раненный в руку.
– Благодарю тебя! – Он прижал кулак здоровой руки к груди. – Я – субпрефект седьмой сирийской алы[156] Мавродий. Сопровождаю и охраняю специального посла нашего богоравного Императора трибуна Секста Габиния.
– Очень рад, – буркнул Геннадий. – У меня, наверное, что-то со зрением: я почему-то не вижу твоих всадников.
– Благородный Секст Габиний приказал мне оставить их в Августе. Сказал, что не хочет выглядеть трусом перед своей невестой. Не сердись на него, кентурион, он храбрец. И всегда был храбрецом.
– Дураком, – проворчал Геннадий. – И это уж точно навсегда. Пожизненно.
– Не сердись, – еще раз примирительно повторил Мавродий. – Думаю, тебе повезло, что он оказался здесь. Потому что теперь ты наверняка получишь corona civica[157]. Кстати, ты действительно собираешься повесить на дереве этих варваров?
– Не только собираюсь, но и повешу, – буркнул Черепанов, перешагивая через убитого раба с обломком дротика в спине.