– Но откуда он взял этот конкретный стишок? – говорит она.
Я не знаю. Может быть, из какой-нибудь старой книги, которая до сих пор лежит где-то в подвале. Может быть, даже в его старом доме.
– Нет, там ее нет, – говорит Элен Гувер Бойль. – Я купила его старый дом. Со всем, что в нем было. В ведре в кухне под раковиной еще оставался мусор, в шкафах лежали его трусы. Но книги там не было.
Вопрос напрашивается сам собой: не она ли его убила?
– Давайте представим себе ситуацию, – говорит она. – Разумеется, гипотетически. Если я убила своего мужа и своего сына, разве я бы не разъярилась на какого-то безответственного, жадного и ленивого дурака плагиатора, из-за которого я лишилась всех своих близких?
Точно так же, как – чисто гипотетически – она убила Стюартов.
Она говорит:
– Я убеждена, что изначальная «Книга теней» не исчезла. Она где-то есть.
Я согласен. И нам надо найти ее и уничтожить.
И Элен Гувер Бойль улыбается своей ядовито-розовой улыбкой. Она говорит:
– Вы, наверное, шутите. – Она говорит: – Власть над жизнью и смертью – это еще не все. Неужели вам не интересно, какие там есть еще заклинания?
Все происходит внезапно. Непроизвольно, как это бывает, когда на тебя нападает икота. Я переношу весь свой вес на здоровую ногу. Я смотрю на Элен Гувер Бойль и говорю ей: нет.
Она говорит:
– Может, там есть заклинание, чтобы жить вечно.
И я говорю: нет.
А она говорит:
– Может, там есть заклинание, чтобы заставить любого тебя полюбить.
Нет.
И она говорит:
– Может, там есть заклинание, чтобы превращать солому в золото.
И я говорю: нет – и отворачиваюсь от нее.
– Может, там есть заклинание, чтобы добиться мира во всем мире, – говорит она.
Я говорю: нет – и иду прочь по узкому коридорчику между глухими стенами из книжных шкафов и гардеробов, письменных столов и спинок кроватей. По каньонам старинной мебели.
Она говорит у меня за спиной:
– Может, там есть заклинание, чтобы превращать песок в хлеб.
Я иду прочь, припадая на больную ногу.
И она говорит:
– Вы куда? Выход – в другой стороне.
У застекленного шкафчика из ирландской сосны с отбитой резьбой на фронтоне я поворачиваю направо. У чиппендейловского бюро, покрытого черным блестящим лаком, я поворачиваю налево.
Она говорит у меня за спиной:
– Может, там есть заклинание, чтобы лечить больных. И исцелять калек.
У бельгийского серванта с узорчатым карнизом я поворачиваю направо, потом – налево, у изящного шкафчика эпохи какого-то из Эдуардов с хрустальной стенкой из художественного стекла.
Она говорит у меня за спиной:
– Может, там есть заклинание, чтобы раз и навсегда очистить окружающую среду и превратить мир в земной рай.