У Галинки все по-другому. Выбор больше. Но ей кажется, что в ней живет художник. И даже не это главное. Там, в туманном будущем, встретится, обязательно встретится такой человек. Ну, положим, не принц на белом коне, но такой, с которым вместе можно идти целую жизнь.
– Эх, сбудется, не сбудется! Что сбудется, забудется! – помешивая прутом раков, говорит Казаков. – Время нынче скучное. Тоска какая-то… Будто все остановилось. Одно слово. Развитой социализм, – он вздыхает и присаживается на корточки у огня.
Шурка возражает только из желания противоречить:
– Да брось ты на время валить. Время самое что ни на есть живое. Космос. Бомба. Куда ни кинь – революции кругом. Нам скучно, потому что мы в тихой заводи. А вот выберемся на дорогу. Большую дорогу…
– Хорош вам философствовать! Айда купаться, – бросает предложение Вовуля Озеров.
Они спускаются под обрыв, где их не видно с пригорка. Вода в реке кажется темной, нечистой. От нее тянет сырой прохладой.
Народ снимает плавки и трусы. Бросает их у самой воды. И с шумом, хохотом кидается в реку. Первым с разбегу, поджав под себя ноги бомбовозом, рушится Амантай. За ним дает пузяка Вовуля Озеров. Горохом сыплются остальные.
– В сома играем! – орет на всю реку от избытка чувств Вовуля. – Кто последний в воду нырнул, тот и сом с одним яйцом!
Но ночные купальщики не откликаются на его призыв. Догоняя и обгоняя друг друга, мчатся они в серебристых брызгах по лунной дорожке.
Дубравин отворачивает чуть в сторону и, стараясь развить максимальную скорость, плывет на середину. Он чувствует, как под напором его мелькающих рук вода становится упругой.
Но река все равно потихонечку сносит его. Тогда он перестает бороться с течением, переворачивается на спину. Взгляд его блуждает по темному небу. Он замечает, что между звездами мелькают серые тени. Это летучие мыши ловят мошкару над рекою.
Проходит несколько секунд, и ему уже чудится, будто он остался один, совсем один. Кажется, что река унесла его далеко-далеко от ребят, от костра.
Какой-то пещерный ужас заползает в его душу. В страхе он быстро переворачивается на живот и ищет глазами берег, друзей.
А они уже суетятся возле береговых камышей недалеко от пригорка, на котором приветливо трепещет алый язык пламени костра.
Дубравин плывет прямо к ним. И видит комическую сцену. Пацаны стоят по пояс в воде, но не выходят. Потому что нет их трусов. Они висят на дереве. Возле огня. Но там сидят девчонки.
– Люд! А Люд! – жалобно кричит из воды Андрей Франк. – Кинь трусы. Мы же замерзнем.
– А возьми! – озорно улыбаясь, отвечает Крылова.