— Я в первый и единственный раз восстала против него в тот день, когда мы с тобой были вместе. Я и представить себе не могла, что я подпущу к себе другого мужчину после того, как мы с тобой провели несколько самых лучших часов в моей жизни. Я надеюсь, ты мне веришь. Вот и все. Это действительно все.
Джек меня не перебивал. Он слушал. Он морщился и сглатывал комок в горле. Ему это далось нелегко, но он дослушал меня. Возможно, это и есть любовь? Когда ты делаешь что-то невероятное, потому что очень сильно любишь другого человека.
— Я и представить не могу, как ты все это пережила, — тихо произнес он. — Мне жаль, мне очень жаль, что тебе пришлось через такое пройти. Я не знаю, как ты выжила.
— Прости, что я ничего тебе не говорила.
— О таком говорить трудно. — Он встал. — Я буду с тобой откровенен. Мне очень тяжело, но я не хочу тебя терять. Сейчас мне нужно побыть одному. Я лягу спать в свободной комнате. Но только сегодня. Завтра, если только ты этого хочешь, мы вернемся к нормальной жизни. Хорошо?
Я кивнула.
— И мы больше не будем возвращаться к этой теме.
— Если ты думаешь, что у тебя это получится.
— Я буду очень стараться. А ты?
— Я тоже.
— Спокойной ночи, Ева.
— Спокойной ночи.
С тех пор прошла неделя. И он сдержал свое слово. На следующий день все пошло по-старому. Мы живем, как и прежде. И все же многое изменилось. Да и могло ли быть по-другому? Я сомневаюсь.
13 июня 2000 года
Вчера в колледже одна из женщин, которую зовут Мишель, рассказывала о своих взаимоотношениях с бывшим мужем.
Я уже не помню, с чего все началось, но вообще-то она очень громогласная и болтливая. Она только и делает, что рассказывает о таких интимных вещах, о которых и с самым близким другом не поговоришь. Сначала я слушала вполуха, но потом она упомянула, что их отношения испортились задолго до того, как они окончательно разъехались, и это немедленно привлекло мое внимание.
— Мы не спорили и не ссорились, — говорила она. — Но мы очень долго жили как чужие люди, прежде чем я собралась с духом и ушла.
Кто-то поинтересовался, что, собственно, произошло. Я тоже хотела об этом спросить, но опасалась привлечь к себе внимание Мишель, потому что больше, чем рассказывать о себе, Мишель любит заставлять говорить других. Она впивается в человека, как клещ, стремясь выудить как можно больше информации о его личной жизни, и не успокаивается до тех пор, пока жертва не сдается. Я старалась не попадать в ее поле зрения, и очень обрадовалась, когда интересующий меня вопрос задал кто-то другой.
— Я точно не знаю, — задумчиво произнесла Мишель, — но мне кажется, это началось с сексуальных домогательств одного из моих бывших коллег. На работе все уладилось, а того типа вообще уволили, так как оказалось, что он приставал не только ко мне. Но после этого я почувствовала, что муж отстранился. Сначала он меня поддерживал и вел себя вполне достойно, но вскоре как будто окутался прозрачной пленкой, исключавшей всякую близость между нами.