Однажды вечером, почти через три месяца после того, как мы решили пожениться, он так напился, что едва доплелся до спальни моей крохотной квартирки. Он, не раздеваясь, упал на кровать и начал просить меня, чтобы я дала ему обещание не умирать раньше него, не обрекать его на одиночество. Если бы я захотела умереть, я должна была ему об этом сообщить, чтобы он успел покончить с собой, и тогда ему не пришлось бы жить без меня.
— Я не вынесу смерти второй жены, — сказал он тогда.
Наверное, где-то в глубине его души продолжал жить страх, что ему придется перенести все это еще раз.
— Все нормально, — ответила я, опускаясь обратно на подушку. — Все в порядке.
Джек кивает и снова переключает внимание на то, что ему говорит врач.
Мой муж испуган. Он зол и обижен. Он воспринял мой молчаливый отказ дать ему подобное обещание как согласие не умирать первой. И вот я чуть было не нарушила это обещание.
— Последнее, о чем я хотел бы с вами поговорить, — это порезы у вас на голове и лице, — мягко произносит врач.
— Я вас слушаю, — отвечаю я, твердо решив на этот раз не плакать.
Вдруг я чувствую, что пальцы Джека сжимают мою руку. Я вздрагиваю от неожиданности, и страх тугим кольцом стискивает мои внутренности, не позволяя дышать.
— Мне нелегко это говорить, миссис Бритчем, но волосистая часть вашей головы сильно пострадала. Это означает, что нам пришлось сбрить значительную часть волос с левой части черепа, чтобы оказать вам помощь.
Мои волосы! Моя здоровая рука взлетает вверх, но нащупывает повязку. Я не чувствую себя обритой. Более того, я все еще ощущаю мягкие черные пряди на том месте, где были мои волосы. Я запускаю в них пальцы, и они кажутся мне совершенно реальными. Моя голова не пострадала, мои волосы на месте. Возможно, он все драматизирует, и им пришлось обрить совсем небольшой участок, который я смогу скрыть при помощи искусной укладки? А потом все отрастет снова.
— Ваше лицо тоже пострадало. В основном левая половина. Мы считаем, что вы полностью оправитесь от полученных травм.
Хирург, работавший над вашим лицом, сделал все, что мог, но шрам все же будет заметен.
— Большой? — осторожно интересуюсь я.
В этом месте мне положено удариться в слезы, но сейчас мне совершенно не хочется этого делать. А хочется мне откинуть одеяло и броситься разыскивать зеркало.
— Как я уже говорил, вы получили серьезные и очень многочисленные раны, — произносит врач.
Многочисленные раны обычно означают и многочисленные шрамы.
Я смотрю на Джека. Он смотрит на врача. Он пытается контролировать выражение своего лица. Он пытается не разрыдаться. Теперь я знаю, почему Джек на меня не смотрит. Он знает, как все плохо.