— Прости, — устало говорит Джек. — Я должен был ее остановить.
— Не думаю, что ее хоть кто-нибудь смог бы остановить, — отвечаю я.
— Она умеет заставить меня испытать…
— Чувство вины?
Он кивает.
— Несмотря на то, что я этого не делал, — заканчивает он. — Я ее не убивал.
— Я знаю, — говорю я. — У меня и в мыслях не было, что это сделал ты. Я знаю, что ты на это не способен.
Мне хочется расспросить его обо всем остальном. Мне хочется узнать, что из прошлого Евы могло навести их на мысль, что ее убил Джек. На что, относящееся к Еве, намекнула госпожа Морган? Почему гнев и возмущение Джека сменились испугом и отчаянием? Но я не могу его об этом спрашивать. Это будет разговор о Еве. А из всех разговоров о Еве, которые никогда не состоятся, эта беседа имеет меньше всего шансов на успех.
— Ты не мог бы принести мои лекарства? — прошу я Джека.
— Конечно, мог бы, — вставая, отвечает он. — Сейчас принесу.
Оставшись в одиночестве, я закрываю глаза. Мне очень легко представить себе Еву. Она улыбается, ее глаза светятся, она одета в розовое платье.
Какие тайны у тебя были, Ева? Должна ли я попытаться их раскрыть?
Либби
— Ну ты же понимаешь, сестричка, как это бывает, — говорит мой брат Калеб, широко разводя руками.
«Обстоятельства оказались сильнее нас» — написано у него на лице. Он поступает так гораздо чаще, чем позволительно взрослым людям. Но, несмотря на такие поступки, он взрослый человек. У него даже сын есть!
Я качаю головой.
— Нет, не понимаю. Ты уж поверь мне, совершенно не понимаю.
Я уверена, что на моем месте никто не понял бы человека, безмятежно подрулившего к вашему дому с собакой и попросившего о ней позаботиться, потому что в суете сборов в поездку, запланированную полгода назад, он совершенно забыл о том, что у него есть пес. Ах да, я не сказала, что он как раз направляется в аэропорт.
Кто способен поступить так даже с двумя здоровыми людьми, не говоря уже о ситуации, когда один из них все еще восстанавливается после автокатастрофы? Как — кто? Разумеется, мой брат.
— Видишь ли, сестренка…
— Я сейчас покажу тебе сестренку! — перебиваю я его. — Кто дал тебе право злоупотреблять моей добротой?
— Я не злоупотребляю твоей добротой, — пытается защищаться он, искренне недоумевая, как такое могло прийти мне в голову. — Просто мне больше не к кому обратиться. Бенджи не позволил бы мне доверить собаку кому попало. Ты же знаешь, как он тебе доверяет. Что мне оставалось? Бросить собаку без присмотра?
— Ты мог просто поднять телефонную трубку и задать мне соответствующие вопросы заблаговременно. Ты ведь умеешь пользоваться телефоном, не так ли?