Как и часть посольства, Луций не высказал удивления. Бывая на приеме у Августа, он видел и не такое. Лишь молодые спутники посла выдали восхищенные возгласы. Дорогие книги плотными рядами возвышались от массивных внизу до почти миниатюрных под потолком. Луций между тем, быстро заскользил взглядом по полкам. Он успел насчитать пять имперских языков, не считая латыни и греческого. Посол незаметно приблизился к раскрытой книге. На колонтитуле слева значилось «Julius Caesar», на правой странице — «Commentarii de Bello Gallico». «Не худший выбор, если бы эта книга не лежала бы здесь еще полгода назад» — подумал Луций. Пыль и солнце сделали свое дело — иллюстрация безнадежно испорчена. «Выходит, действительно в стремлении укрепить репутацию образованного правителя великий князь идет на любые жертвы» — адекватно оценил он небрежное отношение к книгам.
Коридор теперь вильнул влево, представив посетителям эпическую фреску, где, безусловно, талантливый мастер красочно изобразил славные страницы истории Кийовского княжества. Луций демонстративно уделил больше всего времени рассматриванию последней фреске с Константинополем, осажденным кийовским князем Аскольдом, прадедом нынешнего хозяина стольного города.
И хотя посол ничем не выдал неудовольствия, Владимир нервно поежился, когда Луций повернулся к князю. Довольный собой римлянин с достоинством поклонился правителю. Его примеру последовали остальные приглашенные. После формальностей Луций приступил к официальной и не менее формальной приветственной речи. Говоря о дружественных отношениях, стратегическом сотрудничестве во взаимовыгодных областях, он краем глаза прослеживал реакцию присутствующих, главным образом бояр. Но уже через две минуты бросил это неблагодарное занятие — никто из отцов Киевской Руси действительно, ни слова не понимал из сказанного.
Об этом докладывали соглядатаи, но послу тогда это показалось слишком диким. «Цивилизованные варвары все равно остаются варварами» — философски подумал Луций и сосредоточился исключительно на Владимире, который с серьезным видом слушал посла Империи. Как утверждают все соглядатаи князь, как и бояре не знает греческого. Тогда как же он знает, когда улыбаться и кивать? Луций разумеется учитывал чутье и опыт бывалого дипломата, но такая интуиция показалась ему слишком невероятной. Посол огляделся внимательнее: на возвышении стоят два резных стула, обитых бархатом, в спинке ненавязчиво вставлено два рубина — глаза птицы. Стул по правую руку от князя, более скромный и без драгоценностей, пустует. Вероятно, раньше княжеская чета заседала вместе. Со стороны казалось, что роскошное кресло стоит прямо у стены, но тут Луций краем глаза заметил что-то синее слева от Владимира. Посол осторожно повернул голову и присмотрелся внимательно — так и есть, за креслом князя кто-то находится. Теперь он обратил внимание, что за расписными стенами скрыта хитрая оптическая иллюзия. Понаблюдав за мимикой князя несколько минут, посол заметил слабое шевеление губ. «Теперь интересно подтвердятся ли сведения шпионов и на этот раз? Если да, то можно докладывать Августу, что тайная полиция отрабатывает свое до последнего асса». Дело в том, что император недовольный огромным бюджетом ежегодно требуемый Амвросием решил проверить эффективность использования средств и правильность получаемых сведений. Что ж префекта нельзя упрекнуть в халатности и непроверенных данных, ни тем более в присвоении государственных средств.