— Очную ставку устройте, — зевнул я, — тогда и поговорим.
— Успеется.
— Ну-ну…
— Значит, вы отрицаете, что в последнее время общались с русскими спецслужбами?
— Я с ними вообще никогда не общался.
— У нас есть другие сведения.
— Ради бога, — пожал плечами я, — это ваши личные половые трудности.
— Какие отношения вас связывают с Маргарет О'Рейли?
— Финансовые.
— Поточнее, пожалуйста.
— Она моя клиентка.
— Расскажите о деле, которое вам поручила миссис Маргарет.
Вопросы он задавал неумело, часто поглядывая в записи. Видимо, ему жутко неудобно, что я могу это заметить, и парень постоянно прикрывал локтем свою тетрадку с «конспектами».
— Не уполномочен обсуждать ее заказы. Это дела личные, можно сказать — интимные.
— Вы работаете на Михаила Демидова? — в который раз спрашивает он.
— Делал для него перстень. Правда, это было давно.
— Перстень?
— Перстень, — подтвердил я. — Золотой, с инициалами «М» и «Д». Он решил сделать себе подарок на день рождения. Перстень-печатка. Кроме инициалов на нем есть небольшой, почти черный изумруд. Двенадцать граммов золота…
— Мне плевать на перстень! Я говорю о работе на спецслужбы!
— Нет, они перстней не заказывали. Не припомню.
— Вы доиграетесь, Шайя.
— Все мы когда-нибудь доиграемся. Кто раньше, кто позже.
— Вы мне угрожаете?
— Боже упаси…
— Я могу приказать, чтобы вас расстреляли прямо сейчас.
— На каком основании? — искренне удивился я.
— Давайте не будем валять дурака, Шайя! — мстительно усмехнулся он. — Вы работали на Орден?
— Это есть в моем личном деле. Работал охранником в службе безопасности.
— Ваше увольнение было сопряжено с одной странной историей, — он опять заглядывает в свои записи и морщится, — гибель поисковой партии… гибель вашего руководителя… Вы были плохим охранником, Шайя?
— У каждого свои недостатки.
— Хорошо, мы еще вернемся к этой истории. Поверьте, найдутся и претензии, и вопросы. Не самые приятные для вас.
— Ваше право…
— Полагаю, вы помните правила и служебные инструкции?
— Их было много, а я никогда не любил читать.
— «Физическое насилие над сотрудником Ордена…» Ну же, вспоминайте!
— «Карается смертью», — кивнул я. — А кого именно я изнасиловал, позвольте узнать? Она хоть симпатичная была?
— Не валяйте дурака, Карим Шайя!
— Конечно, сэр. Как скажете.
— Распишитесь, и до рассвета можете быть свободны.
— Совсем свободен?
— Разумеется, — он криво улыбнулся, — в пределах камеры. И хорошо подумайте о моих возможностях поставить вас к стенке. За старые грехи… Да и за новые тоже.
— Обязательно подумаю.
И вот в таком темпе — весь допрос. Кто, откуда, да зачем вы туда отправились, отчего же вам дома не сиделось? А что дома? Дома все хорошо. Ботинки не жмут? Желудок не мучает? Совесть есть? А как она выглядит? Скучно…