— Бульдоги грустят, — вздохнула я. — Что же нам делать? Этак они зачахнут от тоски!
Антон и Аня немедленно начали операцию по спасению собак. Они тормошили их, кидали им мячик, чесали животы и даже сделали Ильичу массаж спины. Старичок блаженно кряхтел и позволял детям делать все, что угодно.
Так прошло полчаса. Бульдоги разыгрались вовсю, близнецы раскраснелись и, кажется, совсем забыли о безобразной сцене, что происходила перед их глазами.
Наконец, Гитлер перекусил пополам мячик и без сил рухнул на подстилку.
— Ну вот, спасательная миссия успешно завершена, — сказала я. — Быстро мыть руки и обедать.
Я прикинула, что вряд ли Гольцовы будут выяснять отношения в столовой — скорее всего, они выберут для этого свою спальню. Так что столовая — вполне безопасное место для детей.
Кухня встретила меня стерильной чистотой и тишиной. Видимо, Маша исчерпала все силы на приготовление овсянки, а Катерина забыла дать распоряжения насчет обеда.
Я сварила сосиски и открыла банку зеленого горошка. Нам с близнецами хватит, а остальные пусть заботятся о себе сами.
Близнецы лениво гоняли горошек по тарелкам.
— Научите меня играть в покер? — спросила я.
Антон и Аня переглянулись и заработали вилками. Следующие полтора часа прошли для меня крайне познавательно. Вообще-то я умею играть в покер, и самым трудным было делать вид, что я ничего не понимаю в игре. Близнецы горячились, отталкивали друг друга. Каждый старался объяснить как можно лучше. В итоге они выиграли у меня полтора миллиона долларов — нарисованных на листках из блокнота, разумеется, — и пришли в превосходное настроение.
— Ну, все. Сыграем еще разок завтра. А на сегодня достаточно.
При мысли, что придется выходить и встречаться с родителями, близнецы немедленно загрустили.
— Знаете что? — предложила я. — Мне нужно съездить в город ненадолго. Не хочу вас здесь оставлять без присмотра… Давайте возьму вас с собой. Поедим мороженого в кафе… Не возражаете?
Конечно, близнецы не возражали. Они побежали надевать чистую и сухую одежду, а я пошла предупредить Катерину.
Гольцова стояла у окна столовой и курила в приоткрытую створку.
— Катя, я хочу съездить в Тарасов. Ненадолго, часа на два. И возьму с собой Антона и Аню. Не возражаете?
Гольцова ответила, не оборачиваясь:
— Конечно, Женя. Я уверена, с вами дети будут в безопасности.
Катерина выпустила дым через ноздри и горько проговорила:
— Все равно в этом доме некому ими заниматься. Господи, поскорее бы отъезд! Если бы не праздники, наши визы были бы давно готовы…
При чем здесь визы? При чем Швейцария? Неужели Гольцова всерьез рассчитывает, будто за границей жизнь ее семьи волшебным образом изменится? Что Макар перестанет быть равнодушной сволочью? Что прекратит крутить амуры за спиной супруги? Но, само собой, я промолчала.