Кто-то из галерников, притаившись у выхода с лестницы, дождался пока появится ненавистный надсмотрщик с плетью в левой руке и мечом в правой. Ржавый клинок с криком: "На, жирная свинья, получай!" вонзился в обнаженное брюхо, поросшее густым неприятным волосом. Кулл брезгливо отвернулся, чтобы не видеть, как надсмотрщик повалился на дощатую палубу, толстыми окровавленными пальцами заправляя вываливающиеся кишки обратно, и тонко, по-женски, визжа. Скованный цепью с всадившим клинком рабом гребец засадил упавшему надсмотрщику босой ногой под ребра и плюнул в искаженное агонией лицо.
Один из нападающих верулийцев замахнулся на валузийца и Кулл в последний момент успел подставить топор. В следующее мгновение он размозжил голову врага. Сбоку на них напирала толпа. Кулл быстро посмотрел на железный пояс, к которому была прикована цепь, связывающая его с валузийцем - никаких возможностей быстро освободится от напарника не было.
Он выдернул оружие из рук мертвеца, на ходу выдирая из-за его пояса тонкий кинжал.
- Брось свою железку, - крикнул он валузийцу, который мертвой хваткой зажал в обеих руках рукоять негодного зазубренного меча, вытащенного из хлама, что принесли пираты. - Держи топор! Прикрывай мне спину, если хочешь жить!
Кулл, нанося удары направо и налево, двинулся к центру корабля. Но капитана Антиша нигде не увидел - возможно, отважный пират пал одним из первых. На носу корабля уже что-то горело.
На него с напарником навалились аж четверо нападавших, на плече Кулла растекалось кровавое пятно, но боли он пока не чувствовал. Валузиец наконец вышел из тупого оцепенения и стал столь же яростно, сколь и безрезультатно размахивать топором.
Их оттеснили к борту, Кулл убил очередного врага и занес топор, чтобы свалить следующего, как неожиданно для него, увлекаемый цепью, он полетел за борт - валузиец то ли оступился и полетел за невысокий поребрик, то ли его ранили, то ли убили.
Вода показалась ледяной - сердце замерло на мгновение, толща воды поглотила все звуки. Но Кулл нашел в себе силы вынырнуть, вытаскивая на свет валузийца. Схватил его за волосы, развернул лицом к себе. Тот открыл глаза и судорожно вобрал в себя воздух - живой. Пока живой, потому что им обоим угрожала смертельная опасность корпуса пиратского и верулийского судов в любую секунду могли вновь соприкоснуться, раздавив обоих в кровавое месиво, которое тут же смоет волна.
Кулл отчаянно поплыл, волоча за собой валузийца в просвет между бортами. И выругался - напарник не умел плавать. Кулл схватил первый попавшийся обломок весла: