В необъятном мире океана маленькой точкой торчал никому не известный остров. Араб прожил на острове десять лет и умер там же.
На страницах счетной книги купца Эль Куфа велся дневник, написанный чернильной жидкостью каракатицы. Он был найден позднее португальцами и долго хранился в сверхсекретных архивах португальской короны вместе с картами вновь открытых земель.
Я курил и думал о том, как здорово бы пригодилась в те мрачные времена многим людям история Эль Куфа. Чертовски крепко задуман человек, если он может очутиться без ничего и нигде и все же не забыть, что умеет писать.
И вот Эль Куф в моей палатке. Он худ и темен лицом.
— Как ты сумел? — говорю я.
— Все в руках аллаха, — отвечает он.
— Да брось ты с этим аллахом, — говорю я. — Ты человек, понимаешь. Гомо сапиенс — человек разумный. Зачем человеку бог?
Но тут трубка погасла, и Эль Куф исчез.
16 августа. Скорей бы, что ли, поднималась паника в эфире. В наш век бороться с судьбой проще. Существуют вертолеты.
А мне нравится этот островок. На первый взгляд он просто плоский, вроде кепки на темечке моря. Но на нем есть много травянистых ложбин. В этих ложбинах гуляют теплые ветры, растут ивняк и осока. Ивняк ласково берет меня за колени, осока ложится под подошвы, но они не могут удержать меня, пока я не выберусь на самую макушку острова. Человека всегда тянет на вершину.
У пса черная меланхолия. Или он скучает без людей, или думает по-собачьи о смысле жизни.
Осталось восемь дней до контрольного срока.
Ночь. Я лежу на спине рядом с палаткой. В спальном мешке тепло. Ночные запахи тундры и моря бродят по острову. Горячий собачий бок мерно припадает к моей щеке. Я думаю о любопытной травке селене. Где-то она здесь, в темноте, рядом.
— Слушай, малютка, — говорю я. — Зачем ты заглядываешь в дневник, когда я пишу?
Голос травы напоминает далекий детский смех.
— Любопытно, — говорит она. — Здесь так мало бывает людей.
— Мне жаль тебя, сестричка. Великое счастье бродяжить по белу свету. А вы прикованы к одному месту.
— Нет, — тихо звенит селена. — Нам не очень скучно. К нам приносит растения из других мест. Мы все помним. Мы очень многое помним. Но только не можем выдумывать сами. — Она тихонько вздохнула.
— Выдумка — великая вещь, — говорю я. — Люди тоже очень много знают. Иногда до того много, что даже скучно.
— А что будет, когда вы узнаете все?
— Это не страшно. Для этого ведь и есть выдумка. Свою землю мы уже изучили до чертиков, но все равно есть много чудаков, которые ищут. Например, Атлантиду. Или плывут на плоту через океан, или строят города. Так будет бесконечно. Триста шестьдесят градусов неизвестности.