— Товарищ полковник, разрешите доложить?
— Отставить, Михал Саныч! Когда ты отучишься от этого солдафонства? «Товарищ полковник, разрешите доложить?» Мы с тобой гражданские люди, у нас гражданский объект, сколько можно это талдычить? Приказываю отставить полковников!
— Есть отставить, товарищ… вот же зараза, как привязалось-то. Савелий Иванович, дайте время, ну хоть месячишко еще, не могу я так сразу из сапог и в ботинки перескочить!
— Хорошо, Михал Саныч, месяц и потом шабаш, услышу хоть слово, считай, ты уже в штрафбате. Что у нас с проектом 12/67?
— Вывод проходит нормально, списание чистое, прикрытие утверждено и пущено в реализацию. Через три дня все объекты будут готовы к работе в новых условиях. Все лишние связи зачищены!
— Надежно?
— Чище не бывает! Пятый уровень! Выше только взорвать все к ядреной фене, вы же знаете!
— Значит, все концы в воду… или в землю! Дай то бог, дай то бог. А ты, Михал Саныч, в последнее время бога вспоминаешь?
— Никак нет, то есть некогда вспоминать — кручусь, как белка в колесе. Если помяну в запарке, то только черта или его мамашу.
— А бог-то, он помнит про нас! Как думаешь, помнит?
— Не могу знать, в смысле, может и помнит, только нам от этого какой прок? Наша задача…
— Нашу задачу, Михал Саныч, я знаю. Только вот с богом у меня в последнее время спор вышел — правильно ли мы поступаем, по-божески? Молчит бог, не дает ответа, такой вот расклад получается.
— Савелий Иванович, разрешите, как есть сказать, а то меня от философских рассуждений уже в сон клонит, извините на грубом слове.
— Давай, Михал Саныч, крой правду-матку!
— Не наше это дело — философские проблемы решать. Мы поставлены, чтобы страну оберегать от врага, в чем и клятву давали. Думать должны там, в ЦК или Генштабе. Раз приказано сделать так, значит так нужно и точка. Я так считаю!
— Считать мы научились, а как с душой быть? Признайся, что вся эта канитель тебе против шерсти! Ну, какой из тебя, Михал Саныч, гражданский? Да от тебя за версту казармой несет, и все твои звездочки на лбу каленым железом выжжены.
— Если для страны нужно, чтобы мы стали гражданскими, но продолжали заниматься тем же делом, значит по-другому нельзя. Времена изменились, того и гляди, армию разгонят, продадут по частям, превратят в богадельню. Кто будет свой долг исполнять, как не мы? Мы же присягу давали, этой самой стране, своей Родине давали, что будем ее беречь, не жалея самой жизни. А тут всего-то — фуражку на кепку поменять, переживем, пережуем, не такое проходили.
— Все у тебя Михал Саныч просто и понятно, завидую я тебе. Не поверишь, сижу и любуюсь — есть же люди, которым все ясно и понятно. А ты, Михалыч, какой стране присягу давал? Уважь старика, ответь! Где та страна, позволь тебя спросить? Съежилась, как трусы после стирки, обремкалась, завшивела, плесенью покрылась. Ты телевизор давно смотрел, от морд этих сытых не мутит еще? Ты ЭТИХ защищаешь или кого? Может, ты ИМ клятву на верность давал?
