Тамит был готов принять первый солнечный луч как обещание богов, как залог грядущего счастья, когда вдруг из зарослей выплыла лодка и горизонт заслонили темные силуэты человеческих фигур.
Юноша все понял. Он стоял и ждал, наблюдая за нежданными гостями, пристающими к берегу.
Это был не Анхор, а его помощник по имени Нефру, а с ним пятеро воинов.
Тамит наблюдал за тем, как посланник Анхора выбирается из лодки, стараясь не замочить длинного белого одеяния и сандалий из мягкой кожи. Это был низенький суетливый человечек, который испуганно прятал глаза от высокородных и безжалостно пронзал взглядом феллахов[14].
Ступив на берег, Нефру произнес то, что Тамит ожидал услышать:
– Мне нужен человек по имени Шеду. Позови его!
– Зачем он вам?
Помощник Анхора нахмурился.
– Не смей задавать мне вопросы, простолюдин! Делай, что тебе говорят!
Тамит решил, что спорить бесполезно, и привел отца. Выслушав Нефру, тот растерянно произнес:
– Я не смог заплатить того, что положено, но мне дали отсрочку…
Помощник писца вынул папирус и бесстрастно перечислил то, что отец Тамита был должен немедля отдать в казну.
– Иначе пойдешь в тюрьму, – закончил он и медленно вложил свиток в футляр. Взгляд маленьких бегающих глазок Нефру светился безжалостным любопытством, тогда как бесстрастные глаза воинов мрачно сверкали из-под насупленных бровей.
Шеду не успел ответить – Тамит сделал шаг вперед и с достоинством произнес:
– Ты им не нужен и ничего не должен, отец. Они приехали не за налогом, а за мной.
Шеду ахнул.
– Все из-за той девушки?!
– Не только, – со странной задумчивостью ответил Тамит.
Лицо Шеду исказилось в гримасе отчаяния.
– Это я во всем виноват, – глухо произнес он, – потому что не рассказал тебе то, что должен был рассказать.
– Ты сделал для меня все, что только мог сделать, отец, – с нежностью произнес юноша. – Я обещаю вернуться, и тогда ты скажешь мне все, что захочешь.
Пока сын садился в лодку, Шеду бессильно протягивал руки, будто хотел схватить пустоту, его губы беспомощно шевелились, а в глазах стояли слезы.
– Я вернусь! – повторил Тамит.
– Ты вернешься, чтобы навсегда покинуть меня, сынок, – горестно прошептал Шеду.
Река, в которой отражалось небо, была яркой и прозрачной, как глаза Тии, но солнце немилосердно жгло, и юноша думал о том, каким оно может быть разным: порой его свет дарит радость, а иногда будто вливает в жилы смертельный яд.
Нефру искоса поглядывал на человека, которого ему поручили доставить в Эффе. Анхор был очень суров и серьезен, он подчеркнул, что дело необычайной важности, и теперь Нефру гадал, зачем писцу понадобился мальчишка. Хорошо сложенный, загорелый, с красивым лицом, с довольно правильной для простолюдина речью, он не выглядел как преступник. Вместе с тем в нем было нечто такое, что задевало Нефру. В чистом и честном взгляде юноши таилась тень неосознанного превосходства, и это раздражало помощника писца.