Мы пока толком не проголодались, поэтому заказываем латте, корзинку французского хлеба, печенье и варенье. Нейтан откидывается в кресле и внимательно меня рассматривает.
— Ты выглядишь по-другому, — замечает он.
— Правда?
— Да. Не могу подобрать слов.
«Наверное, немного стройнее», — размышляю я, но не хочу акцентировать на этом внимание.
— Когда приедет Ричард? — интересуюсь я.
— Вроде завтра.
— Так с кем еще ты будешь жить? Ты что-нибудь о них знаешь?
— Нет. Место выбирал Ричард. Похоже, там живут еще две девушки и парень.
Так у Элли есть подруга. Надеюсь, она не такая красавица.
— Есть планы на сегодня? — любопытствую я, когда приносят заказ.
— Скорее всего, буду спать.
— Бедняжка, ты, должно быть, с ног валишься от усталости.
Нейтан кивает.
Я сопротивляюсь внезапному порыву коснуться его лица. Пусть даже серо-голубые глаза чуть покраснели из-за суточного перелета, я все равно с радостью сидела бы здесь часами и смотрела в них. Потом я думаю о Джеймсе, который проснется дома в одиночестве. Он якобы забыл, что я собиралась в аэропорт, и надеялся провести сегодняшний день вместе. Я ни капельки не верю, что он забыл, но, зная, что Нейтан будет нехорошо себя чувствовать из-за смены часовых поясов, пообещала, что не задержусь надолго.
— Тебе тепло? — спрашиваю я, когда Нейтан засовывает руки в карманы толстовки и ежится. Мы идем обратно через парк, который заметили по пути сюда.
— Да, порядок, — поспешно заверяет он.
Мы шагаем рядом, так близко, что иногда касаемся друг друга, и спускаемся по тропинке мимо теннисных кортов. Сворачиваем налево и направляемся к другой стороне холма. Неожиданно зеленые деревья расступаются, и открывается ослепительный вид на Лондон.
— Ух ты! — восклицает Нейтан. Даже я поражена. Это зрелище не уступит тому, которым можно любоваться с Примроуз-Хилл.
— Что это такое? — спрашивает он, указывая на высокое цилиндрическое здание в Сити.
— «Корнишон»[7], — объясняю я. — А вон там Лондонский глаз[8]. Нужно будет как-нибудь туда сходить.
— Было бы здорово.
— Присядем? — предлагаю я, и мы устраиваемся на одной из многочисленных скамеек с выбитыми памятными словами о любимых людях.
— Разве не было бы здорово, если бы ты мог купить скамейку, пока жив и способен ей пользоваться? — размышляет Нейтан.
— Ага. Вот скамейка Люси Маккарти и Нейтана Уилсона, которые любят этот парк и сильно расстроятся, если придут и увидят, что вы сидите на их местах. — Нейтан усмехается, и я поворачиваюсь к нему. — Между прочим, я еще не услышала от тебя ни одной шутки.