– Странный вопрос, сударь, Андрей… простите, не знаю по батюшке…
– Андреевич.
– Андрей Андреевич. Так вот-с, странный по месту предъявления, да-с.
– Да уж, печатайте – по месту… звучания в этом мире! – Парень усмехнулся. – Значит, слово и место чужды? Друг другу-то? Разве такое возможно, Петр Кириллыч?! Разве не слиты они везде и всегда?! Как и любовь, в которую вы верите. Как и Бог, как и всё это?! – Он обвел рукою площадь. – В одном, единственном месте! Сам праотец! Наш Адам – прямо перед вами! Дважды повергнутый на землю! Уже в прямом смысле! Вон его сердце, – и указал на толпы, накатывающие на щиты, – оно клокочет! А вот и кровь – у них под ногами… не всякий видит! Разум, – он огляделся, – да где же разум?! А? Граф?! Зато тело… тело как и прежде распластано крестом… вдоль Крещатика, – рука вытянулась вперед, – и поперек площади! Уловили аналогию?! – Ладонь рубанула воздух. – И снова распяли! Теперь уже после исповеди!
Но панорама и слова возымели совсем иное действие на Безухова. Андрей понял это по глазам и… нисколько не удивился.
– Господи, боже мой, сколько жертв, сколько жертв! А судеб!!!
– Исковерканных, граф и не только человеческих! Тысячи рекрутов в услужение сатане. Добавляйте непримиримость, будущую клевету и ложь с раздором меж потомками. Разлад в семьях, брат на брата! Сорок миллионов и все ненавидят друг друга, – повторил Андрей. – Лет на пятьдесят плоды… ну где же?.. – он снова огляделся, – да где ж они?! Должны!
– Да чего же вы ищете?!
– Плоды, я же говорю, должны быть сразу!.. – и неожиданно замер:
– Дабл-ю-си, господа, дабл-ю-си, всего пара гривен, воспользуйтесь! – странный клоун ходил меж людей с протянутой шляпой. Вдруг он остановился, чувствуя внимание, обернулся к Андрею и подмигнул. – Дабл-ю-си, господа.
Наш герой, молча, смотрел на него.
Вдруг тот отступил и, грациозно делая рукой полукруг, указал кому-то на них – магниевая вспышка, на секунду ослепила Пьера с Андреем. Когда Безухов открыл глаза, маленький японец, в испуге озираясь, семенил с треногой прочь.
– Что-то мне рассказывали о нем, – задумавшись, пробормотал зять Метелицы.
«Дабл-ю-си», – снова услыхали они.
– Чего он хочет? – Безухов смотрел то на Андрея, то на клоуна.
– Предлагает помочиться в шляпу, граф. За две монеты. Самое верное предложение в истории человечества. – И в ответ на недоуменный взгляд добавил: – Знаете, есть такие стихи: «Мадам, мьсе, пять франков за рисунок»[18]. Поэт понял толпу Петр Кириллыч.
– И много полегло за это?
– За дабл-ю-си? Или за временных на трибуне?
– О! Вы не желаете моего понимания! Нет-с, не желае-те-с! Но почему?!