Мы занимались останками не меньше часа. Судмедэксперт осматривал кости и внимательно слушал меня, то и дело задавая вопросы. Едва мы закончили, зазвонил мой мобильник.
Люси Кроу сейчас в Уэйнсвилле, но ей нужно кое-что со мной обсудить. Сможем мы встретиться часов около девяти в «Доме на холме»? Я ответила утвердительно.
– Вы знакомы с археологом по имени Саймон Мидкиф? – вдруг спросила она под самый конец разговора.
– Да.
– Возможно, он связан с шайкой из «АП».
– Мидкиф?!
– Он был шестым из тех, кому Дейвенпорт позвонил перед смертью. Если он попытается с вами связаться, ни на что не соглашайтесь.
Пока мы говорили, Ларк делал ксерокопии фотографий и статей. Когда он управился с этим делом, я пересказала ему слова Кроу. Ларк задал только один вопрос:
– Почему?
– Потому что они сумасшедшие, – рассеянно ответила я, все еще размышляя над репликой Кроу насчет Мидкифа.
– И Паркер Дейвенпорт был одним из них.
Он сунул ксерокопии в портфель и вперил в меня измученный взгляд.
– Он пытался подорвать твою профессиональную репутацию, чтобы помешать тебе раскрыть тайну того дома. – Ларк широким жестом обвел секционные столы. – Чтобы отвлечь тебя от этого.
Я ничего не сказала.
– И я позволил обвести себя вокруг пальца.
Я все так же молчала.
– Что я теперь могу тебе сказать?
– Кое-что. Не мне, а моим коллегам.
– Я сейчас же отправлю письма в ААСИ, АКСА[107] и ФСМО. – Ларк схватил меня за руку. – И в понедельник с утра позвоню главам этих организаций, чтобы лично все объяснить.
– Журналистам тоже все объясните?
Я видела, что он страдает, но не могла прибавить своему голосу даже притворной теплоты. Предательство Ларка слишком глубоко уязвило меня и как профессионала, и как человека.
– Объясню, но в свое время. Нужно еще обдумать, как будет лучше поступить.
«Лучше – для кого?» – мысленно спросила я.
– Если тебя это может утешить, знай: Эрл Блисс действовал по моему приказу. Сам он ни на секунду не верил в эту клевету.
– Как и все, кто хорошо меня знает.
Он выпустил мою руку, но взгляд не отвел. За одну ночь Ларк Тирелл превратился в изнуренного старика.
– Темпе, меня учили рассуждать и действовать, как подобает военному. Я твердо убежден в необходимости соблюдать субординацию и беспрекословно исполнять правомерные приказы вышестоящих. Эти убеждения привели к тому, что я принял как должное то, в чем обязан был усомниться. Злоупотребление властью – отвратительно, но точно так же достойна презрения неспособность противостоять противозаконному давлению. Что ж, настала пора очнуться и взглянуть правде в глаза.