– Опа! – прошептал он. – Для пустого необитаемого дома наличие электричества нехарактерно. Указывает на то, что недавно кто-то…
– Нет, – перебила его Кари. – Я проверяла. С того момента, как Лофтхус начал отбывать срок, электричество по этому адресу оплачивается со счета одного фонда, зарегистрированного на Каймановых островах. Невозможно установить конкретных лиц. Суммы небольшие, но это…
– …загадочно, – подхватил Симон. – Прекрасно, ведь мы, следователи, обожаем загадки, не так ли?
Он направился по коридору в кухню, открыл холодильник и убедился, что он отключен, хотя внутри стоял одинокий пакет молока. Он кивнул Кари, она вопросительно посмотрела на Симона и только потом поняла и понюхала пакет. Затем она потрясла его, и раздался звук болтающегося твердого комка, который когда-то был молоком. Вслед за Симоном она прошла через гостиную на лестницу и поднялась на второй этаж. Они проверили все комнаты и остановились в той, что, очевидно, принадлежала парню. Симон принюхался.
– Семья, – произнесла Кари, указывая на одну из фотографий на стене.
– Да, – сказал Симон.
– Мать, по-моему, похожа на какую-то певицу или артистку?
Симон не ответил, он смотрел на другую фотографию. На ту, которой там не было. Точнее, на потемневший участок обоев, где раньше висела фотография. Он снова принюхался.
– Я отыскала учителя Сонни, – сказала Кари. – Он говорит, что Сонни подумывал о том, чтобы стать полицейским, как и его отец. Но он полностью изменился после смерти папы: у него начались проблемы в школе, он отгородился от людей, искал одиночества и занимался саморазрушением. Его мать тоже опустилась после самоубийства отца, она…
– Хелене, – произнес Симон.
– Что?
– Ее звали Хелене. Наглоталась снотворного.
Взгляд Симона скользил по помещению, пока не остановился на пыльной тумбочке. Кари продолжала говорить:
– Когда Сонни исполнилось восемнадцать, он сознался в двух убийствах, и его осудили.
По пыльной поверхности шла полоска.
– До этого момента полицейское расследование шло совершенно в другом направлении.
Симон сделал два быстрых шага к окну. Лучи вечернего солнца отражались от велосипеда, валявшегося у лестницы красного дома. Он посмотрел на улицу, по которой они приехали. Сейчас на ней никого не было.
– Не всегда все так, как кажется на первый взгляд, – сказал он.
– Что вы имеете в виду?
Симон закрыл глаза. Хватит ли у него сил? Еще раз? Он вздохнул:
– Все в полиции говорили, что Аб Лофтхус был кротом. Считалось, что шпионаж за деятельностью полиции закончился после его смерти: прекратились неудачные облавы, следствие перестало двигаться по неверному пути, свидетели и подозреваемые больше не исчезали в последнюю минуту. Они посчитали это доказательством своей правоты.