Я онемел пред всей этой красой, – напрасно я думал, будто память о ней оставалась нерушимой: ведь иные мои стихи, вызывавшие восторг соучеников, хранили лишь бледный ее отпечаток. Бывает, войдя в ярко освещенный бальный зал, где гремит музыка, где шуршат и благоухают наряды прелестных женщин, мы встретим ту, о ком мечтали в восемнадцать лет: ее беглый взгляд обожжет наше лицо, ее голос сразу заставит умолкнуть все другие голоса, ее цветы оставят за собой неведомый аромат, и тут на нас низойдет небесное блаженство – слова замирают на устах, слух отказывается ловить ее голос, глаза не могут следить за ней. Но когда душа очнется, в памяти вновь возникает она, уста наши тихо поют ей хвалу, и эта женщина, звук ее речи, ее взгляд, ее легкие шаги но ковру вдохновляют нашу песнь, и слушателям она кажется прекрасной. Так небо, просторы, пампа и горные вершины Кауки смыкают печатью молчания уста созерцающего их человека. Нельзя одновременно видеть и воспевать великую красоту мира; она поневоле возвращается к нашей душе лишь в бледном отражении неверной памяти.
Еще до заката солнца я увидел белеющий на склоне горы родительский дом. Приближаясь к нему, я жадно всматривался в купы ив и апельсиновых деревьев, среди которых вскоре замелькали огни, светившиеся в окнах.
Наконец-то я вдыхал незабываемые запахи сада, возникающего у меня на глазах. Подковы моего коня уже высекали искры из каменных плит патио. Я услышал радостный крик: то был голос моей матери. Когда она обвила меня руками и прижала к груди, в глазах моих потемнело: невыразимое счастье потрясло мое юное сердце.
С трудом узнавал я в окруживших меня девушках сестер, которых оставил маленькими девочками. Мария стояла рядом со мной, потупив глаза, опушенные длинными ресницами. Яркий румянец залил ее лицо, когда моя рука, соскользнув с ее плеча, коснулась талии. И в ответ на мой сердечный порыв она улыбнулась сквозь слезы, словно ребенок, после долгого плача успокоенный материнской лаской.
Глава III
Какой нежный был у нее голос!
В восемь часов мы собрались в столовой, обращенной окнами на самую живописную, восточную, сторону. Вдали темнели обнаженные горные хребты на фоне 8вездного неба. Дыхание пустынных просторов, пролетая по саду, доносило до нас аромат цветущих розовых кустов. Переменчивый ветерок временами затихал, s тогда слышался ропот речной воды. Природа стремилась показать всю красоту своих ночей, словно приветствуя возвращение друга.
Отец занял место во главе стола, а меня посадил справа; мама, как всегда, села слева от него; сестры и малыши расселись как попало, и Мария оказалась напротив меня.