Постепенно скорость моя уменьшалась, вдали появились огни маленького городка. На самой его окраине стоял большой каменный дом-усадьба с огороженной территорией в несколько футбольных полей. Туда-то меня и тянуло.
Как это часто бывает во сне, в следующее мгновенье я чудесным образом оказалась внутри. В комнате горело несколько ярких светильников, так что после ночной темноты мне пришлось привыкать к свету. Когда зрение прояснилось, я увидела Виталя, сидящего на краешке постели и пытающегося накормить кого-то супом.
— Давай же! Съешь хоть ложку! — он тыкал столовым прибором чуть ли не в зубы несчастному больному, но тот все равно продолжал упрямиться. Мне стало интересно, кто же осмеливается перечить раздраженному доктору, и я подошла ближе к кровати.
— Ох! — вырвалось у меня, когда я узнала в изможденном, похожем на скелет мужчине Алекса. Услышав мой вздох, он повернул ко мне голову и посмотрел прямо в глаза. Его собственные, погасшие и безжизненные еще секунду назад, моментально поменяли цвет на более яркий, на тот который мне так нравился. И этот не верящий взгляд ребенка, которому вдруг подарили загаданную Деду Морозу игрушку. Я заплакала. Было очень больно видеть его в таком состоянии. Виталь по-прежнему не обращал ни малейшего внимания на мое присутствие в палате, будто и не видел, хоть я и стояла прямо перед ним.
Медленно я преодолела последние шаги до лежащего Алекса. А потом, сорвавшись, в мгновение ока оказалась на кровати, обнимая, целуя, гладя исхудавшее лицо. Он попытался поднять руку, чтобы коснуться меня, но не смог. Сил не хватило.
— Что же ты творишь, родной?! Зачем довел себя до полусмерти?
— Это правда ты? — прошептал еле слышно. Я улыбнулась сквозь слезы и кивнула. Он судорожно вздохнул и прикрыл глаза.
— Я звал тебя. Каждый день, каждый час. Почему ты не приходила?
Виталь неожиданно сорвался с места и выбежал в коридор.
— Я не слышала. Прости.
— Там на небесах было не до меня, да? — со своей обычной усмешкой произнес манли.
— На небесах? — не поняла я.
— В ад тебя бы не впустили точно, ты слишком правильная.
— Очень смешно! — я игриво стукнула его по плечу, а он болезненно застонал. Перепугавшись я затараторила:
— Больно? Ты ранен? Где?
— Нет. Все нормально. Просто у тебя рука тяжелая очень.
— Прости. Я не хотела, — второй раз за вечер извинилась я.
— Машенька, это ты меня прости. Я был такой дурак. Я ведь ни разу не сказал тебе, как люблю тебя. Я и понял-то это слишком поздно, — его голос пресекся, но он быстро взял себя в руки. — Но ты не бойся, мы все равно скоро будем вместе. Я не ел уже почти неделю. Они, конечно, мешают мне соединиться с тобой, — он кивнул в сторону приоткрытой двери, — но у них ничего не получится. Еще немного и мы будем вместе. Навсегда.