– Ты понял, кто это? – спросил он, кивнув в ее сторону.
– Говорят, она дочь вашего князя Вершины. То есть вроде как твоя сестра.
– Волку лесному она сестра! – резко ответил Хвалислав. – Ее мать была чародейка, ее брат – оборотень, и она тоже – оборотень! И напрасно ты ее с собой в одном доме держишь! Она еще никому счастья не приносила! Нрав у них подлый и лживый. Отвернешься – она и тебе в горло вцепится. Связать бы тебе ее да в воду спустить – вот тогда было бы хорошо!
– Ну, ты уже слишком! – Зимобор опять подумал об Избране. Неужели она могла бы до такой степени его озлобить, что он желал бы ее утопить! – Она же твоя сестра!
– А ты не понял, зачем она приходила? – Хвалислав поднял свои угольные брови. Видимо, он до такой степени ненавидел Лютаву, что даже смолянский князь рядом с ней казался чуть ли не другом. – Она ведь приходила убить меня! Она приходила волчицей, она раскопала крышу и пролезла внутрь, чтобы перегрызть мне горло, пока я связан и не могу за себя постоять, а все твои люди выбежали наружу. Я уверен, все это нападение затеял ее брат Лютомер. Он рассчитывал, что ты прикажешь убить меня, когда подумаешь, что на вас напала моя мать и хочет меня освободить. Но не вышло, и тогда он с дружиной стал отвлекать вас, а ее послал, чтобы она убила меня! Они, эта пара волков, все делают вместе! Где она, там и он! Ты видел его, он пришел за ней! Я не понял, каким оберегом ты заслонился от его чар, но будь уверен: если ты не убьешь ее, он не сегодня завтра явится за ней снова, за своей волчицей!
– Вот как… А если убью, он ведь мстить будет, так?
– Если оставишь ее в живых, он все равно от тебя не отвяжется и не даст покоя. Он же волк, и душа у него волчья.
Зимобор положил руки на стол и вопросительно взглянул на Лютаву.
– Очень нам надо его убивать, – небрежно пояснила она. – Мы, не ему чета, родовой закон помним, а он, хоть и от робы родился, все же отца нашего сын.
– Но зачем же ты тогда приходила?
– Я… – Лютава отвела глаза, потом взглянула на Зимобора с таким игривым лукавством, что у него замерло сердце. – Лют меня послал его укусить.
Зимобора продрал мороз: она говорила правду.
– Чтобы подчинить его, – добавила она. – Тогда он к нашему стаду лесному прибился бы и ни в чем Князю Волков, брату моему, перечить не смел бы.
Хвалислав невольно вцепился в край скамьи: видимо, это не приходило ему в голову, но показалось еще страшнее, чем смерть.
– Жаль, раньше не догадались, – продолжала Лютава. – Сколько бы бед избежали, и мы, и вся земля угренская! Ведь из-за этого навьего выкормыша, – она взглянула на Хвалиса, и в ее глазах сквозь игривый задор полыхнула настоящая ненависть, – сестру мою любимую пришлось Змею Летучему отдать, чтобы все поля наши от засухи не погибли, а отца нашего, князя Вершину, уже который месяц дух-подсадка грызет и сушит! Помирает наш батюшка, себя не помнит, собой не владеет, иначе разве позволил бы он сыну робы себя княжьим наследником выхвалять! И ты, княже, его не приголубливай. Он с князем оковским, Святко, снюхался, обещал Угру под его руку отдать. Теперь небось станет тебе песни петь, что-де ты помоги ему отцовский стол занять, а он за то тебе обещает дань платить и признавать над собой старшим. Но ты сам-то рассуди: станут боги сыну робы-хвалиски помогать против сына Семилады и Велеса?