– Постой! – вдруг окликнула его Лютава, когда он уже взялся за дверное кольцо. Зимобор обернулся. – Что ты с ним сделал? – с лихорадочным беспокойством спросила Лютава. – Как ты его одолел? Никто не мог… Он один так умеет. И я не могу за ним успеть, даже увидеть его не могу – он скользит сквозь время и между временем, его научил… настоящий отец. Что ты с ним сделал?
– Ничего я с ним не делал. – Зимобор понял, что она говорит о своем родном брате Лютомере и их ночной схватке в овине. – Просто… его попросили уйти.
Он вспомнил легкое движение, которым Младина сначала заставила Лютомера из человека стать волком, а потом выслала прочь. И поэтому совершенно не боялся Лютавы – ведь Младина и сейчас с ним.
– Я знаю, за тобой кто-то стоит. – Лютава будто услышала его мысли. – Вижу, что ты меня не боишься, но и на дурака ты не похож, князь Зимобор. У тебя что-то есть…
– Спасибо, хоть на дурака не похож. – Зимобор хмыкнул и шагнул за порог.
А может, и похож, думал он. А может, он и есть самый настоящий дурак. У него в руках такое сокровище, такая защита, такое могущество – а он только и думает, как бы от него избавиться навсегда. Ну точно – дурак!
И еще в нем возникла смутная зависть к оборотню Лютомеру. Если бы его, Зимобора, собственная сестра не смотрела на него волчицей, а вот так же была бы готова ради него лично перегрызть кому-нибудь горло… Может быть, сам Хвалислав завидует, что такая сестра досталась Лютомеру, а не ему.
Кстати сказать, во вчерашней битве дружина понесла на удивление маленькие потери. Убитых не было, лишь несколько раненых. Похоже, Хвалислав сказал правду: Лютомер не собирался сражаться всерьез, он только хотел внушить смолянам, будто знатного пленника пытаются освободить, и тем вынудить убить его. А биться по-настоящему и подставлять головы под смолянские мечи люди Лютомера не собирались. Кмети теперь вспоминали, что нападавшие больше бегали туда-сюда и создавали суету, чем дрались.
У дружины оставалось еще одно важное дело, без которого нельзя было двигаться дальше. На краю села сложили большой костер из просмоленных бревен, на него поместили тела убитых в битве на реке, во главе с Корочуном. Сверху тоже навалили дрова, бересту, сухую солому с чьей-то крыши. Пламя разгоралось неохотно и долго. Обычно умерших зимой оставляют до весны, когда можно будет и костер разжечь как следует, и курган насыпать, но в походе ждать некогда. Когда все наконец прогорело, пепел и угли вперемешку с обожженными костями собрали и ссыпали под лед. А вода, священная стихия перехода, отнесет умерших туда, где они возродятся для новой жизни. С древнейших времен люди знают: именно вода переносит из небытия в жизнь и из жизни в смерть.