Кроме того, в Богумилове они собрали кое-какие сведения. Здешние хозяева рассказали, что осенью князь Волегость хотел было собрать войско, чтобы идти на летиголу – мстить тамошнему князю и его новому зятю за то, что у него отняли невесту. Но из этой затеи ничего не вышло: после двух голодных лет осталось не много людей, способных носить оружие, и выделить припасы на дорогу было невозможно. В конце концов князь ограничился посильной данью и ушел со своей ближней дружиной. Вернулся он уже или нет, в Богумилове не знали.
– Если он еще не вернулся, это хуже, – заметил Хедин. – Тогда придется ждать, а нам уже почти нечем. В смысле, нечем жить. Тебе придется дожидаться его в святилище, а мы наймемся в дружину кого-нибудь из торговых людей. Но еще совсем зима, с купцами не густо. До весны нам будет трудновато дотянуть.
– Думаю, вы найдете выход, – обронила Избрана.
– Само собой, найдем. Если сорок вооруженных мужчин не найдут себе хлеба и мяса – это не мужчины, а слизняки, которым только и остается подохнуть.
В последний раз они устроились ночевать в веси, где больше половины домов стояли пустыми. Где-то хозяева вымерли, а многих оставшихся, как рассказали уцелевшие, увезли заморские разбойники. Здесь ко всем бедам голодных годов прибавилась еще и эта: прослышав, какое несчастье ослабило южных соседей, «морские конунги» и даже просто конунги варяжских земель неоднократно приходили с моря, через Нарову и Чудское озеро, и увозили людей сотнями.
– Может, им еще и повезло, – рассуждала женщина, одна из оставшихся. – Может, они там выжили, ведь их как-то кормили.
– А как же это допустил князь? – возмущалась Избрана. – Ведь они должны были пройти мимо Плескова? У него под носом увозят его собственных людей, а он сидит сложа руки!
– Говорят, его в Плескове не было, он тогда за своей невестой ездил. У них же свадьба была назначена, все сговорено, а он и знать не знал, что невесту уже другому отдали.
Завтра им предстояло увидеть наконец Плесков и, возможно, его властителя. От беспокойства Избрана плохо спала, хотя за последние месяцы привыкла ко всяким, чужим и неудобным ночлегам. К тому же всю ночь за печью что-то шуршало, скрипело, постанывало, подвывало – это давали знать о себе души умерших нехорошей смертью хозяев. Но после всего пережитого несколько неупокоенных душ вызывали у Избраны не страх, а только досаду: этих еще не хватало!
Наутро они отправились дальше, и еще задолго до сумерек увидели Плесков. Сначала вдоль берега Великой, по которому они ехали, начали попадаться рыбацкие избушки, потом целые порядки дворов, а впереди уже показался сам город – стена, опоясавшая узкий мыс. Перед городом вытянулись причалы. Сейчас они пустовали, хотя льда на реке не было и ветер нес резкий запах холодной воды.