Норман кивнул, как того требовали обстоятельства. Миссис Ганнисон должна скоро подойти. Служанка сказала ему по телефону, что она только что поехала к мужу на работу.
— Конечно, по сути это все мелочи, — положительно, Ганнисон сегодня выглядел непривычно суровым, — но, как я уже сказал, они производят неблагоприятное впечатление. Реальная же опасность заключается в обсуждении вашего поведения на занятиях, тематики ваших публичных выступлений, пустяковых промашек, допущенных вами в обществе. И тогда найдется кто-нибудь, кто предложит сократить расходы колледжа. Вы понимаете, что я имею в виду. — Ганнисон помолчал. — Меня тревожит то, что Поллард охладел к вам. Мы беседовали с ним о Соутелле, и я высказал ему все, что думаю об этом назначении; он ответил мне, что Соутелла навязали ему опекуны.
Он неплохой человек, однако — и прежде всего — политик. — Ганнисон пожал плечами, словно поясняя Норману, что разделение на политиков и профессоров берет начало еще в ледниковом периоде.
Норман заставил себя проявить интерес:
— По-моему, на прошлой неделе я оскорбил его. Мы разговаривали на повышенных тонах, и я не выдержал.
Ганнисон покачал головой:
— Да нет, к оскорблениям ему не привыкать. Если он присоединился к вашим врагам, то потому, что счел это необходимым или по крайней мере полезным — ненавижу это слово! — с точки зрения общественного мнения. Вы же знаете, как он руководит колледжем. Каждые год-два он обязательно отдает кого-то на съедение волкам.
Норман слушал его краем уха. Он думал о Тэнси — такой, какой он ее оставил: связанная по рукам и ногам, оскаленные зубы, хриплое дыхание и запах виски, которое он силой влил ей в горло. Он выбрал обходной путь, но иной возможности у него не было. Ночью, утратив на миг мужество, он решил было вызвать врача и попросить, чтобы Тэнси поместили в больницу, но потом сообразил, что так навсегда потеряет ее. Какой психиатр поверит в существование заговора против его жены? По тем же соображениям он не стал обращаться за помощью ни к кому из друзей. Нет, единственный шанс состоял в том, чтобы застать миссис Ганнисон врасплох. Однако с утра Норману мерещились газетные заголовки вроде: «ПРОФЕССОРСКАЯ ЖЕНА — ЖЕРТВА ПЫТОК! ЗАПЕРТА В ШКАФУ СОБСТВЕННЫМ МУЖЕМ!»
— Дело очень серьезное, Норм, — повторил Ганнисон. — Моя жена тоже так думает, а она в таких вещах разбирается.
Его жена! Норман послушно кивнул.
— Жаль, что все завертелось именно сейчас, — продолжал Ганнисон, — когда у вас и без того хлопот полон рот.
Норман заметил, что Ганнисон исподтишка посматривает на полоски пластыря в углу левого глаза и на верхней губе, но не стал ничего объяснять. Ганнисон беспокойно заерзал в кресле.