— Славное место наш Кэкстон, — продолжал дядька Жор, задумчиво пришлепывая губами. — Вот Посланник жил, властвовал. Храм громадный возвели. Оно, конечно, странно — почему Светлый один-одинешенек должен быть? Ну, ладно, они только в Светлого верят, а мы по старинке, со своими старыми богами советуемся. Но порядок при Посланнике был. Я помню. Вот потом война случилась. С чего? Зачем? Нас, слава богам, стороной обошла. А у столицы битва произошла. Тыщи погибли. Тыщи! Э, тебе разве понять. Уж восемь лет как минуло. Да какое там, почти девять. Король-Ворон тогда сильно изволил гневаться. А наш Посланник погиб геройски. Один с сотней схватился, вот как. Там и скоге были, и колдуны, и мертвецы-оборотни. Одолели толпой Посланника. Да, вера в Светлого тогда сильно пошатнулась. Сейчас-то опять поднялись. У Старой дороги какой храм возвели. Я специально заезжал глянуть. Ох, сила! Выше здешнего замка башню сложили. Хоть и недостроенная, а уж этажей семь. И строят, и строят. Паломники вокруг живут, целыми днями строят и молятся, строят и молятся…
Лит опять промолчал. Что за дело простому углежогу до чужого бога? У Лита свой имеется. За Черничным ручьем живет, у сосны кедровой, что молнией тронута. Видеть его впрямую Лит не видел, но советовался частенько. Сосновый бог дурных советов не давал, помогал в меру сил, правда, частенько и сам не знал, как лучше поступить. Но храм в семь этажей, это конечно…
Лит задрал голову, оценивая огромный дом. Два таких этажа, да плюс еще пять? Привирает Жор. Этот-то, двухэтажный какой огромный. Пришлось склонить голову к плечу, читая вывеску, — что за обычай их боком вешать? Намалевано — харчевня «Удачливый возчик». Странные все-таки буквы в городе принято вырисовывать.
— Чего башкой вертишь? Сиди смирно. И так на тебя, на чучело, люди оглядываются, — сердито пробурчал дядька Жор.
Лит замер. Привлекать к себе внимания не хотелось. Вид у углежога совсем лесной — штаны короткие, на коленях уже зашиты-перешиты, места живого нет. Рубашка опять же…
Тут Лит забыл о недостатках своего костюма. Со двора харчевни вышла девушка. Да какая! Из-под платка светлые завитки выбились, щеки румяные. Идет, что плывет, пальчики подол юбки придерживают, от грязной мостовой оберегают. Корзина на локотке висит, плечи покатые, и пониже…
— Они всегда такие округлые?
— Не, только в городе, наверное. Это от чистоты.
— Ага, из зажиточных она. Вон, колечко на пальце.
— Да что кольцо. Ох, раскачивает-то как! Уж не от ветра.
— Точно. Виляет телом. Вот возьмет она тебя пальчиками в кольцах, да этак благородно…