— Не умертвие, — прохрипел Лит. — Это я воняю.
— Ты?! Быть не может. Так быстро не гниют.
— Я не гнию. Болезнь у меня такая. Старая. От заклятия. Задница тут ни при чем.
— Точно? — белобрысый потянул носом и сморщился. — Ну, ты даешь. Уникум. Мог бы и предупредить. До утра будешь благоухать?
— Нет. Скоро пройдет
— Ну, хрен с ним. Я тогда на ветерок лягу, — Бешенный принялся сдвигать лапник. — Ты, если воды или что — буди. Умаялся я, что-то.
Через мгновение он сопел, свернувшись калачиком, и сжимая топор. На дырявые башмаки капали дождевые капли, но парня не будили.
Лит осторожно шевельнулся, укладываясь поудобнее. Задница болела, но в меру. Чудной парень. С носом у него, наверное, что-то не так. Или если человек так устал, то ему любая вонь не помешает? Всегда бы так.
— Смешно. Мечтаешь, чтобы каждый день тебя убивали?
— Нет. Сегодня повезло, другой раз не выжить. Жуткое дело.
— Но не сплоховал?
— Вроде нет. В Дубовке рассказать — не поверят.
— Э, о таком не расскажешь. Это тебе не вег-дичей свежевать. О барке накрепко забыть нужно.
— Попробуй, забудь. Сейчас перед глазами люди встают, черепами разбитыми качать начинают.
— Не думай. Они сами напросились. О хорошем нужно думать.
— А что хорошее у тебя впереди?
Долго Лит сам с собой беседовал. Успокаивало это, согревало. Замерший Бешенный ерзал, носом крутил, но не просыпался. Лит кое-как приподнялся, укрыл его курткой.
* * *
— Эй, жрать будешь?
В ноздри лез запах жареных грибов.
Лит резко сел, охнул.
— Ну, углежог, все мое шитье испортишь, — возмутился Бешенный.
— Ничего, прижилось.
— Что там прижиться за ночь могло? Лежи, тебе постельный режим нужен. На, пожуй.
Лит принял прутик с нанизанными грибами. Принялся жевать.
— Зря ты гадюшку взял. Горчит.
— Да хрен с ней. Я их ел, нормально.
— Вымачивать надо.
— Что я, кулинар?
— Чего?
— Да ладно, это я так. Просто разговор гоню.
— Северные словечки? — догадался Лит.
— Угу. Ты, это, как себя ощущаешь? Мне всю ночь чудилось, что помер. Запашок еще твой… Сейчас рассосалось.
— Я не специально.
— Да понятно. Ну и болячка у тебя. Слушай, я к реке схожу. Барки ушли. Может, выужу чего полезного.
Лит, жуя подгоревший гриб, заозирался.
— Да не ерзай, вон твой топор. Я дровишек подрубил в запас.
— Я не того. Вместе к берегу пойдем.
— Ты на ноги-то встанешь? Вчера совсем готовый был.
— Встану, — заверил Лит.
Действительно встал, только голова кружилась. По сравнению с ночью, так почти здоровый. Повозились, цепи сбивая. Лит чуть не плакал — на топоре еще выщерблин прибавилось. Белобрысому силы хватало, но как держать топор, чтобы ущербу было поменьше, соображал плохо. Пришлось отобрать. Сам справился, хотя и с передыхом.