Молчание не затянулось – магараджа был любопытен как мальчишка.
– А какие еще диковины оставили след в твоей душе?
– Совсем недавно, повелитель, видел я белую скалу, что высится посреди полуночного океана и сложена из холода и ужаса. Видел я и то, что в том океане таких скал много, что эти белые скалы странствуют по водам, повинуясь воле ветров и течений. А северные народы, что не боятся свирепых зимних ветров, иногда на своих кораблях, что зовут кноррами, даже устраивают на такие скалы настоящую охоту…
И я начал рассказ о том, как из далекого холодного города с островом посреди реки я отправился на охоту за такой скалой. Чем дольше я говорил, тем большим интересом светились глаза магараджи.
– Ты великий путешественник, – сказал он, когда я, запыхавшись, замолчал. – Да будет милостив к тебе твой бог, которого зовете вы Аллахом всемогущим. Сегодня вечером я приглашу тебя во дворец и попрошу продиктовать моим мудрецам свой поучительнейший рассказ, дабы еще одной правдивой историей в моей коллекции стало больше.
Я молча поклонился. Визирь мне говорил, что здесь исполняют просьбы только тех чужестранцев, которые смогут удивить или поразить, или хотя бы просто порадовать любознательного магараджу.
Время до вечера я посвятил размышлениям о том, почему такие любители знаний и диковин, как халиф Гарун-аль-Рашид или магараджа Райджив, более всего охочие до нового, сидят на месте. Ведь как бы ни были огромны их дворцы и роскошны покои, как бы ни были сговорчивы женщины и полны сокровищницы, но все это лишь золотые клетки, а владыки – пленники судьбы.
Наступил вечер. Я надел самые лучшие одежды и отправился во дворец.
Узнать приют мудрости и знаний было почти невозможно. Горели крохотные светильники у самой земли, и казалось, что живым огоньком дышит каждый цветок. Причудливые фонтаны пели разными голосами о далеких водопадах и бурных реках. Посреди сада, на поляне, уложенной поверх травы драгоценными хорасанскими коврами, сидели девушки. Их красота ослепляла и опьяняла. В их руках были музыкальные инструменты. Одеяния не могли спрятать чарующей прелести их форм. Ведь во владениях магараджи женщины не прятали лиц от нескромных взглядов, а тела – от жадного любования. Легкие шелковые ткани лишь подчеркивали каждую складочку и впадинку изумительных юных дев. Да, приют знаний превратился в обитель неги и роскоши.
С нескромностью навязчивого гостя из далекой страны я рассматривал музыкантш, что извлекали чарующие звуки.
– Здравствуй еще раз, Синдбад-знаток! – Голос магараджи раздался прямо у меня за спиной. Обернувшись, я увидел справа от него тех, к кому пришел. Высокие и невысокие, тучные и сухие, вокруг возвышения сидели мудрецы. Свитки и перья, чернильницы и кисти для красок, казалось, только и ожидали начала моего рассказа.