Мои родители, а теперь еще и мадам М. У меня не выходило из головы это странное совпадение: почему рядом со мной столько людей страдает от бездетности? До сих пор мне было непонятно, в чем заключается мое жизненное предназначение, но в тот момент, сидя над тарелкой с жарким, я подумала: а может, оно как раз и состоит в том, чтобы бороться с бесплодием? И вдруг все стало ясно как день. Комната без стен, холсты, краски, Альберто, — наконец-то я нашла способ отблагодарить ее за все, что она для меня сделала. Я только не знала, как сказать ей об этом. Случайно мне попалась на глаза газетная страница с письмами читательниц. Я схватила лист бумаги, ручку и начала писать, читая вслух свое послание:
Дорогая Ортанс-Болтанс! Женщина, которую я люблю всей душой, не может иметь детей. А я не хочу их иметь. Единственное, что мне нужно в жизни, — это живопись. Поэтому я готова родить ребенка для нее. Таким образом я в свою очередь смогу одарить ее тем, чего у нее нет.
Мадам М. сидела опустив голову, и я видела, как в ее тарелку капают слезы; она продолжала есть, не глядя на меня и содрогаясь от беззвучных рыданий. Наконец она через силу пробормотала, что молоденькая девушка, написавшая это письмо, сама доброта, но она не представляет, на что идет, и Ортанс-Болтанс, конечно, не замедлит охладить ее пыл. Затем она встала и вышла из столовой. Больше мы об этом не говорили.
Прошло еще два месяца, и однажды она сказала мне, что согласна. Я даже не сразу поняла, о чем речь. Потом она прошептала: „Нам придется соблюдать крайнюю осторожность, чтобы никто ничего не узнал“. Услышав это, я так оторопела, что даже не смогла ей ответить. Свое великодушное предложение я высказала сгоряча, когда у меня в голове все смешалось — уверенность в своей способности к деторождению и ее бесплодие, ее горе и моя благодарность. Но теперь я была склонна думать, что это идея из области фантастики. И я тешила себя мыслью, что ее муж не согласится на такое.
— Мне удалось уговорить мужа. Это будет всего один раз, только один, и если получится — хорошо, а не получится — делать нечего, значит, такова Божья воля.
Она даже не спросила, не передумала ли я. Подробнейшим образом рассказала, как все должно произойти. Мне ничего не придется делать, и она ручается, что это будет совсем недолго. Она все продумала. Ее муж вернется примерно через час, и можно осуществить наш замысел прямо сегодня вечером.
Я в себя не могла прийти от изумления: неужели он согласен?!
— Давайте подождем до завтра!
Вот все, что я смогла из себя выдавить. Я чувствовала, что на меня надвигается какая-то драма, но моей храбрости хватило лишь на эту жалкую уловку: „Подождем до завтра!“ Мне не хотелось потерять девственность при таких обстоятельствах. С человеком, которого я совсем не знала. Впервые в жизни.