— Кто-то умер? — спросил Лёня.
— Что? — мрачным голосом переспросил охранник. — Руки в стороны!
Лёня поставил шкатулку на крыльцо, поднял руки. Охранник обхлопал его, потом потянулся к шкатулке.
— Эй, руками не трогать! — остановил его Маркиз. — Я ее сам открою!
Он осторожно открыл шкатулку и продемонстрировал охраннику ее содержимое. Только после этого его пропустили в дом.
Хозяин ждал его в просторном кабинете. Здесь, как и в квартире Клевера, все было посвящено шахматам: по углам стояло несколько резных шахматных столиков, стены украшали старинные гравюры и персидские миниатюры, изображающие игроков в шахматы, на всех свободных местах были расставлены старинные доски и фигуры.
Войдя в кабинет, Лёня поставил на стол испанскую шкатулку.
— Неужели это и правда шахматы Педро Руиса? — проговорил хозяин. В его голосе удивление смешивалось с недоверием.
— Как видите. — Лёня открыл шкатулку и показал ее содержимое.
— И сколько вы за них хотите? — осведомился Рудольф Андреевич.
— Я не собираюсь их продавать!
— Вот как? Для чего же тогда вы привезли их сюда?
— Честно говоря… Представьте, что должен чувствовать человек, который владеет таким сокровищем, но никому не может его показать? Мне хотелось, извините, похвастаться, показать шахматы тому, кто понимает в них толк.
— Но это жестоко — подразнить меня и тут же увезти эти шахматы! Подумайте над моим предложением — я готов заплатить вам очень большие деньги.
— Извините, но я не настолько нуждаюсь в деньгах, чтобы из-за них расстаться с этими шахматами…
За разговором Лёня обходил кабинет, разглядывая коллекцию Рудольфа Андреевича. Он бережно брал в руки то одну шахматную фигуру, то другую и наконец подошел к тому комплекту, который стоял на резном столике красного дерева.
— А ведь эти шахматы прежде принадлежали вашему соседу Николаю Львовичу! — проговорил Лёня задумчиво. — Хороший был человек, царствие ему небесное…
— Да, это правда, эти шахматы он завещал мне. — Рудольф Андреевич быстро и внимательно взглянул на Маркиза. — А вы были знакомы с покойником?
— Да, встречался с ним несколько раз. Даже в шахматы с ним довелось поиграть. Кстати, он был сильным игроком. И вот какая у меня появилась идея. Не сыграть ли нам с вами партию?
— Отчего бы и нет? — Рудольф Андреевич слегка прищурился. — Пожалуй, ничто так не позволяет узнать человека, как сыгранная с ним шахматная партия.
— Постойте, я еще не договорил. Вы хотите получить мои шахматы, но я не хочу их продавать. А вот сыграть на них — почему бы и нет?
Глаза Рудольфа Андреевича загорелись, он украдкой взглянул на испанские шахматы и проговорил, стараясь скрыть волнение: