Нашлись к чаю и печенье, и коробка конфет. Ляля сказала, что в кладовой полно запасов, а он и не знал.
Вениамин жадно пил чай, а Ляля думала, что изорванные костюмы и изгвазданный дом говорят о том, что со своей бывшей он рассорился вдрызг. Вряд ли он простит ей разбитый «Лонжин». Все это, несомненно, льет воду на ее, Лялину, мельницу. Теперь надо ненавязчиво подвести его к мысли, что без нее Венечка просто пропадет. Впрочем, так оно и будет, главное — чтобы он сам это понял.
Вениамин съел полкоробки конфет, и отчаяние его не то чтобы уменьшилось, но отступило на время. Вкусный чай, чистый дом, тишина… Теперь бы еще выспаться на свежих простынях… Он утомленно откинулся на подушки дивана и незаметно для себя задремал.
Разбудил его голос Ляли:
— Вениамин, если у вас все в порядке, я хотела бы уйти.
Она очень рисковала — а вдруг он поблагодарит рассеянно и велит водителю отвезти ее домой? Но нет, что-то подсказывало Ляле, что ничего не кончится просто так.
Она оказалась права: спросонья он посмотрел на нее дикими глазами. Потом наконец узнал, потом вспомнил, для чего она здесь, что она делала в его доме, а также, очевидно, осознал все свои проблемы. Помрачнел и вздохнул тяжко-тяжко.
— У вас неприятности? — Ляля посмотрела на часы. — Говорите уж, а то поздно, мне нужно домой…
— Кто вас ждет дома? — спросил Вениамин мрачно.
— Никто, — помедлив, ответила Ляля.
Это была заведомая неправда: ее ждали. Ждала мама, которая приготовила праздничный стол для дорогого гостя. Мясное суфле, картофельное пюре и фруктовый мусс — все очень трудоемкое. Ждал сам гость, которому мама сумела внушить-таки мысль жениться на Ляле. Поэтому он явился сегодня для серьезного разговора и принес три гвоздики, такие же потертые и немолодые, как и он сам. Как уже говорилось, Лялина мама умела заставить человека делать то, что ей надо.
И вот теперь гость сидел, мрачно поглядывая на накрытый стол и на хозяйку и ждал. Мама с любезной натянутой улыбкой то и дело удалялась в прихожую, чтобы соединиться с дочерью и страшным шепотом велеть ей немедленно лететь домой. Мобильник, выключенный Лялей, упорно молчал.
— Никто, — повторила Ляля. — А если кто и ждет, то сможет подождать еще.
— Тогда… — Вениамин отвел глаза и глухой скороговоркой пересказал ей все свои неприятности. Умолчал только про Карину и про украденные деньги.
Хорошо, что он отвернулся, потому что в первый момент Ляля не сумела совладать с лицом. Сильно же покойный дядя не любил своего племянника, если устроил ему такую подлянку!
Вениамин, увлекшись, перечислял разные мелкие свои обиды, поругивал между делом директрису Инну Романовну, сослуживцев и всех остальных, с кем сталкивала его безжалостная жизнь. Ляля встала и поднялась в кабинет.