Подумав, он на ходу набрал на мобильнике номер Меркулова.
– Костя, привет, – буркнул Александр Борисович, услышав голос шефа. – Извини, я немного задерживаюсь... У Ирины был приступ... Нет, я еще здесь, в больнице... Вызовешь вместо меня на свою топтушку Померанцева, он должен быть уже в конторе, заодно скажи ему, чтобы обязательно меня дождался, лады?.. Ну все, спасибо тебе... Нет, уже выезжаю... Пока!
Турецкий убрал телефон в карман, поднял голову, и его взгляд тут же наткнулся на двоих бомжей, устроившихся в укромном уголке больничного сада... Похоже, о калитке, на которой даже замка нормального не было, знало куда больше народу, чем он предполагал! А сегодняшнее утро вряд ли можно было назвать безмятежным... Александр Борисович сердито нахмурился при виде парочки обросших и грязных мужиков, расположившихся здесь с бутылкой водяры, да еще и нахально разложивших на свежеокрашенной скамье грязную газету с кусками ржавой селедки и подсохшим хлебом... Не говоря о недопустимой на данной территории явной антисанитарии, легко представить, как перепугаются пациентки, прогуливавшиеся частенько в саду, если наткнутся на эти чучела...
Решительно направившись в сторону бомжей, Турецкий заранее открыл рот, чтобы на понятном таким персонажам языке выразить свое отношение к их «завтраку», как едва не споткнулся, словно налетев на невидимое препятствие... Изо рта одного из них вылетело громко и отчетливо слово «Афган»... Что-то вроде «наши тогда в Афгане...». Дальнейшее он не расслышал.
Один из бомжей в этот момент повернулся и, увидев Турецкого, что-то сказал сотоварищу, теперь уже оба глядели на него, хотя без малейшего намека на страх или волнение.
Александр Борисович, поколебавшись, все-таки двинулся в их сторону, уже поняв, что чего-чего, а удирать от него они не намерены.
– Послушайте, мужики... – начал он, но один из них, тот, что был явно постарше, до ушей обросший седой бородищей и усами, перебил его:
– Вы уж нас звиняйте, доктор, – просипел он явно навсегда простуженным и пропитым голосом, – мы тут по маленькой – и тут же слиняем. Праздник у нас, встреча...
По каким-то неясным ему самому причинам Турецкий не стал разуверять сиплого относительно своей профессии и, сам не зная почему, спросил:
– Какая еще встреча? – тут же поспешно добавив: – Тоже нашли место!..
– Так ведь ежели в другом месте сядем, наши же и отымут, – заговорил безбородый, зато лохматый, у которого голос тоже оказался своеобразный, но не сиплый, а слишком для мужика тонкий. Турецкий посмотрел на него внимательнее и понял, почему тот показался ему моложе: из-за глаз, а не из-за отсутствия бороды. Глаза выглядели, словно взятые от какого-то другого человека, не знакомого с перипетиями уличного существования: светло-голубые, наивные, в данный момент светившиеся чуть ли не счастьем... И какое такое счастье может испытывать человек в его положении?!