Потащил Зайчик за полу или подол, казалось, тащил его долго, а ему все не видно конца.
Пощупал Зайчик на руку и к окну поднес, чтоб на звездном свету разглядеть, — видно, поповский люстрин, и по всему тоже видно, что это не юбка, а ряса…
«Дьякон, — подумал Зайчик, — никто, кроме него, сюда не забьется».
— Дьякон! — Зайчик шепнул и крепко дернул за рясу.
В ответ кто-то чуть-чуть шевельнулся.
— Разве не вы это здесь, отец дьякон? — громче Зайчик сказал.
— Нет, это… я!
— Ну, так и есть, дьякон с Николы-на-Ходче!..
— А вы… это кто?..
— Я, — говорит Зайчик, хотелось ему соврать, да самому страшновато, — я — то… я Зайцев, Миколай Митрич, чертухинский зауряд…
— Эвона, — радостно вскрикнул дьякон под лавкой, — гора, значит, с горой!
Зайчик от этого вскрикнул, выпустил полу, а дьякон зашевелился, застучал затылком под лавкой, рукой заскребся по полу, как мышь под сусеком, и скоро села рядом с Зайчиком большая оглобля, головы на четыре Зайчика выше, на верхушке широкая шляпа, под шляпой висит борода, которая даже и в темени кажется рыжей, и на ноге большенный, как окоренок, сапог…
— Гора, значит, с горой, — дьякон гудит, запахнувши рясные полы, — в Питер, значит, все же решили…
— Пожалуй… а вы, отец дьякон… как попали сюда?
— Кондуктор упрятал, сказал, что этот вагон будет в составе.
— В составе?..
— Да, питерский поезд… Я ведь вам говорил, что вместе поедем?!
— Да. Я компании рад, — хмуро Зайчик ему отвечает…
— Ну, господин охвицер, много я здесь под лавкой продумал: решил, что об этом таком даже и думать больше не стоит.
— О чем?
— Да все о том же: есть бог или нет и почему я в бога не верю…
— Да это вы, отец дьякон, больше все спьяна…
— Пьян, да умен, знаешь… почему дьякон водосвятный крест пропил на самую Пасху?.. Что он, жулик какой или вор?.. Что он, не мог бы пропить свою рясу… Почему именно крест — первый вопрос?..
— Почему?.. — улыбаясь, Зайчик спросил.
— Да оченно просто: потому что он больше не нужен… а ряса… у меня старые рясы супруга режет на юбки…
— Выходит, все в пользу…
— Да нет, в соответствии… Бога-то нет?..
— Мелешь ты мелево, дьякон: бога нет, что же тогда остается?
— Эна, о чем ты грустишь; остаться есть кое-чему — мир забит, как трехклассный вагон на большом перегоне… Рассуди: Петр Еремеич что говорил?.. бог-де от земли отвернулся, сел на облачную колесницу и, значит, поминай как звали… Тю-тю…
— Бог забыл о земле…
— Так… остался, значит, во-первых, черт?..
— Черт!
— Черт! Только рога он подтесал терпугом у кузнеца Поликарпа, оделся в спинжак и гаврилки… Служит… пользу приносит… и получает чины!