– Только потому, что прежней моей жизни больше не существует. Что толку с тоской вспоминать счастливые дни и родителей, воссоединившихся на небесах?
– Что за человек обманул твоего отца? Ты не думала возобновить судебный процесс и восстановить его честное имя?
Элинор замерла, и Джозайя тотчас пожалел, что задал этот вопрос.
– Прости, Элинор. Я не хотел причинить тебе боль.
– Нет, вовсе не боль я испытываю. – Она прижала его ладонь к своей щеке – словно хотела остудить жар румянца. – Это угрызения совести. Однажды вечером я шла мимо одного особняка…
– И что же? – спросил Джозайя.
– Это было… слишком. От яркого света, лившегося из окон, я почувствовала себя такой замерзшей, одинокой… и никчемной. – Элинор тяжко вздохнула. – Мне захотелось швырнуть камень в окно гостиной мистера Томаса Келлера или выкрикнуть громко имя своего отца, чтобы стряхнуть эту семейку с их насеста.
– И ты это сделала?
– Конечно, нет! – воскликнула Элинор. – Что из этого вышло бы? Родителей не вернуло бы, а меня отправили бы в сумасшедший дом.
– Правосудие могло бы стать бальзамом и унять твою боль. Возможно, восстановление…
Она решительно покачала головой:
– Нет! Я могу лишь мечтать о том, чтобы как-то наказать этого человека, но заниматься этим… Нет, не желаю. Крестовые походы расточительны и бессмысленны. Отец хорошо меня этому научил.
– Так все твое смущение вызвано тем, что однажды ты прошла мимо дома этого человека? – Джозайя не мог удержаться от мысли о своем друге Гейлене. В отличие от мисс Бекетт Гейлен Хоук выбрал отмщение… и едва не потерял все, что было ему дорого. – Ты мудрая женщина, Элинор.
– Нет, просто упрямая.
– Упрямая?
– Да, именно. И я больше ничего не отдам из своей жизни этому злодею. Келлер и так уже слишком много забрал у меня. Забрал счастье и будущее. К чему мне думать о нем и портить себе жизнь, когда я нашла радость здесь, с тобой?
– Тогда я больше не стану упоминать о нем. – Джозайя провел рукой по ее плечу, осторожно спустив рукав сорочки. – Спроси меня о чем-нибудь еще, Элинор.
– Расскажи, почему ты перестал рисовать женщин.
– Ох, это не слишком приятная история, Элинор. Спроси о чем-нибудь другом.
– Не всякая история должна развлекать, Джозайя. Я выслушала бы все твои истории, если бы это означало, что узнаю тебя лучше, мистер Хастингс.
– Что же, хорошо. – Он вздохнул, прилег на кровать и уставился в потолок. Воспоминания проплывали перед его мысленным взором, и какое-то время он молчал, затем тихо сказал: – Хотя понимаю, что в результате ты, возможно, станешь хуже думать обо мне и лишишь меня… дневных радостей.