Впрочем, о чем, о чем, а об этом беспокоиться было поздно. Ничего в своей прошлой жизни ему уже не изменить. Он уже приехал и с минуты на минуту увидит Кэролайн.
На окнах «Чайной Мэйбл» висели кружевные занавески, по бокам от входа – розовые герани в белых деревянных кашпо. Интересно, какая из трех машин, припаркованных у входа, принадлежит Кэролайн?
Хорошо, что в аэропорту он потратил время на то, чтобы почистить обувь. Наверное, стоило еще постричься и побриться в парикмахерской, но тогда бы он не успел к двум тридцати.
И еще ему очень хотелось закурить новую сигарету. Всего одной затяжки хватило бы, чтобы помочь ему пережить следующие несколько секунд. Но…
Толкнув дверь, Додж вошел внутрь. Звон маленького колокольчика над дверью, возвестивший о его прибытии, показался ему оглушительным, как звон Биг-Бена. Чайная состояла всего из одного небольшого зала. Три маленьких столика были заняты. Один из них – Кэролайн.
Когда Додж увидел ее, его изношенное, видавшее виды сердце на секунду замерло, словно решая, стоит ли биться дальше. Как же она была красива! Абсолютно, однозначно, потрясающе красива, как и много лет назад, когда Додж видел ее последний раз.
Додж был единственным мужчиной в зале и, направляясь к столику Кэролайн, чувствовал себя огромным, покрытым густой шерстью мамонтом среди нежных полевых цветов. Кэролайн встала при его приближении и протянула Доджу правую руку.
Что ж, вот и ответ на его первый вопрос. Никаких объятий не предвидится. Всякого там «ах, сколько лет мы не виделись!» и всего в таком роде.
– Спасибо, что приехал, Додж, – произнесла Кэролайн.
И Додж подумал, что годы ничуть не изменили ее голос, хотя он и не узнал его вчера по телефону. Наверное, потому, что меньше всего ожидал услышать. Хотя сейчас голос этот немного дрожал, словно Кэролайн была так же взволнована их встречей, как и Додж.
– Я боялась, что ты решишь не ехать, – призналась Кэролайн.
– Сначала я так и решил, – ответил откровенностью на откровенность Додж.
Энергично встряхнув его руку, Кэролайн поспешила вернуться на место. Отодвинув стул, Додж сел напротив. И только теперь они взглянули друг на друга.
Доджу показалось, что теперь волосы Кэролайн были светлее. Осветляет, чтобы скрыть появившуюся седину? Как бы то ни было, они по-прежнему были того неподражаемого цвета корицы, который Додж не встречал больше ни у одной женщины ни до, ни после. И по-прежнему нравились ему.
И эти глаза цвета спелой черешни. Когда-то, когда он был романтичным юнцом – настолько романтичным, насколько способен быть Додж Хэнли, – и придумывал разные там красивые слова, говоря о цвете ее волос и глаз, Кэролайн иногда посмеивалась над его словами. «Черешня с корицей? – говорила она. – Признайся: ты вычитал это в поваренной книге?» – «Может быть, и так, потому что я не отказался бы тебя съесть!» – отвечал на это Додж.