В дверь негромко постучали.
Лилибет резко повернулась.
– Кто… – начала она и тут же поняла, что едва слышно, по-утреннему пищит. Она откашлялась, прочищая горло, и сделала еще одну попытку: – Кто там?
– Всего лишь я, – послышался голос Абигайль, и через мгновение появилась сама Абигайль, одетая в желтое домотканое платье и пахнущая козами.
– Ты уже закончила дойку? – спросила Лилибет.
– Сегодня мои козы вели себя очень благосклонно. Такой чудесный день! Почему ты до сих пор не одета?
– От лени, наверное. – «Или из-за чертовой, дважды проклятой беременности, перевернувшей все мои планы и угрожающей надежде удержать при себе Филиппа». – Выбери что-нибудь для меня, ладно?
Абигайль испустила тяжелый вздох и подошла к платяному шкафу.
– Выбирать-то не из чего. Почему ты взяла так мало одежды?
– Очень спешила. Да и какая разница, в чем я хожу?
– Хмм. – Абигайль распахнула дверцу шкафа и с очень сосредоточенным видом уставилась на скудный выбор платьев. – Какого цвета ты чувствуешь себя сегодня?
Лилибет засмеялась.
– Я вообще никогда не чувствую себя никакого цвета. А ты?
– О, всегда. Сегодня утром я почувствовала себя желтой еще до того, как увидела на небе это прелестное большое солнце. А вчера скорее зеленой, хотя у меня нет зеленого платья и пришлось ограничиться этим дрянным красновато-коричневым, которое я терпеть не могу.
– Если ты его не любишь, зачем носишь?
– Затем. – Абигайль произнесла это так, словно ответ был настолько очевиден, что даже ребенок не стал бы спрашивать. – Красновато-коричневый! – Она с отвращением сжала губы.
– Странная ты девушка. Ну, тогда синее, раз уж я должна выбирать.
– Синее? Ты сегодня синяя? – Абигайль нырнула в шкаф и вытащила из него темно-синее платье с длинными рукавами и чем-то угрожающе напоминающим турнюр. Она наморщила носик. – Сколько лет этому платью?
– Всего год или два. Может быть, три. – Лилибет нахмурилась.
– Ну, ты больше не можешь ходить с турнюром. Даже деревенские девушки его не носят, а они считают себя счастливицами, если им достанется единственный журнал мод в год. А это подойдет? Правда, оно скорее фиолетовое, зато покрой тебя не опозорит. – Она повернулась как раз тогда, когда ночная рубашка Лилибет упала на пол. – О! Ты такая очаровательная в этом свете. Я бы с удовольствием нарисовала тебя. Ну то есть если бы умела рисовать.
Лилибет схватила сорочку и нервно засмеялась.
– Не такая и очаровательная. В конце концов, у меня уже есть ребенок.
– Да, но ты все равно безупречна, негодница. Такая гладкая кожа и восхитительные пропорции. Ничего удивительного, что бедняга Пенхэллоу тебя боготворит.