– Чушь, – резко бросила Лилибет и схватила с комода корсет.
– О, ну не будь дурочкой. Ведь совершенно очевидно, как он на тебя смотрит. А потом ты кидаешь на него этот твой высокомерный взгляд и замораживаешь беднягу на месте. Зашнуровать?
– Пожалуйста. Только не очень туго, – торопливо добавила Лилибет.
Она ощутила руки Абигайль у себя на талии. Та быстрыми, умелыми движениями начала затягивать шнуровку. Это только воображение или новая, угрожающе знакомая полнота выпирает над отороченным кружевами краем корсета? И соски стали немного темнее, чем раньше?
– Ну вот! Надеюсь, не слишком туго. Тебе вполне хватит места, чтобы съесть ленч у озера. – Абигайль отошла в сторону. – А почему синее?
Лилибет повернулась и потянулась за платьем, стараясь избегать проницательного взгляда карих глаз кузины.
– Синее? – переспросила она.
– Ты сказала, что чувствуешь себя сегодня утром синей.
– А! Я сказала, что сегодня мне хочется надеть что-нибудь синее, глупая ты гусыня. А не то, что я сегодня синяя в смысле, что чувствую себя синей и печальной. Вовсе нет. Совсем наоборот. – Натянув платье на плечи, она обернулась к Абигайль. – Ты не застегнешь мне пуговицы?
– О. Ну ладно. Наверное, я тебя не так поняла. – Абигайль говорила нарочито бесстрастным тоном. Пальцы ее, ловкие и умелые, быстро застегивали пуговки. Абигайль никогда не требовались камеристки – они всегда просыпались слишком поздно для нее.
– Спасибо, – поблагодарила Лилибет. – Спустимся вниз на завтрак?
– Да, конечно. И не забудь своего Аристофана – Александра ждет нас в кабинете для утреннего обсуждения.
Лилибет взяла с комода книги и вслед за Абигайль вышла из комнаты.
– Вообще это довольно странно, – продолжала Абигайль, пока они спускались по широкой каменной лестнице в центре замка. – Я имею в виду, синее. Когда я вошла к тебе в комнату, то подумала, что ты выглядишь голубовато-печальной. И тут ты говоришь «синее», словно прочитала мои мысли.
– Очень странно. Не представляю почему.
– И нет никаких причин? Для печали?
– Нет. – Лилибет придерживалась рукой за стену, спускаясь по крутым ступеням. – Никаких причин.
Столовая в замке Святой Агаты – похожая на пещеру, выложенная камнем, со столами на козлах, зияющими между обедающими как равнины Монголии, с двумя узкими окнами, напоминающими стражей, противостоящих холодной северной панораме, – одним своим видом лишала Лилибет аппетита. Беременность не улучшала положение дел.
– Ты пробовала сегодня почки? – весело спросила Абигайль. Она с безрассудным ликованием уписывала горы еды со своей тарелки. – Плавают в масле, в точности как я просила Морини. Оливковое масло, конечно, очень недурно, но добрые английские почки требуют… Ты хорошо себя чувствуешь, Лилибет?