– На лошади?
– В детской. Лошадь в детской! – Голосок Филиппа сочился сарказмом. Ох уж эти бестолковые взрослые!
– О. Да. Лошадка-качалка?
– Да! И мы с ней скакали по полям и дорогам, и отец вошел и как начал кричать… – Филипп осекся. Глаза его округлились, он бросил на Роланда умоляющий взгляд. – Вы же не скажете маме?
– Нет. Нет, конечно, нет. Что… – Роланд сглотнул. – Что еще делал твой отец?
Филипп сполз с кресла.
– Это книга про лошадей?
Роланд торопливо выхватил томик.
– Нет. Нет, просто скучная старая книга для взрослых, совсем не интересная. – Он спрыгнул с дивана. – Про лошадей, говоришь? Ты любишь лошадей?
– Очень сильно. Когда я вырасту, хочу участвовать в дерби, только мама мне, наверное, не разрешит. Она никогда не разрешает делать ничего веселого. – Филипп заглядывал за спину Роланду, пытаясь увидеть спрятанную книгу. Но тот приподнялся на цыпочки и поставил ее куда пришлось – между двумя трактатами о римской архитектуре.
– О да. Матери – они такие. Но я бы все равно сказал, что ты вырастешь слишком крупным для дерби. У тебя уже сейчас вон какие широкие плечи. О, вот она. Лошади. – Он вытащил древний том и стер рукавом плесень.
– О, здорово! – воскликнул Филипп, выхватил книгу у Роланда и плюхнулся прямо на вытертый ковер. – Боевые кони!
Роланд сел напротив, скрестив ноги и наклонил голову, всматриваясь в обложку.
– Equus Belli
[2]. Так и есть.
Филипп с фанатичным восторгом уже листал страницы.
– Только посмотрите! Ну и ну! Что это значит? – Он подвинул страницу к Роланду.
Тот прочитал латинский заголовок:
– «Вот галопом скачет Буцефал, жеребец Александра Великого». О, это легенда. Огромный черный зверюга, а не конь.
– А кто такой Александр Великий?
– Всего лишь величайший генерал из всех когда-либо живших на земле, старина. Правил землями от Македонии до Малой Азии. Знаешь, кто был его наставником?
– Нет.
– Аристотель, мой мальчик. Сам Аристотель.
Филипп прищурился.
– Тот грек?
– Умный мальчик. Говорят, – Роланд показал на гравюру, – что Александр укротил этого зверюгу, когда ему было десять лет. Больше никто справиться не смог.
– Я бы попробовал! – Филипп благоговейно провел рукой по картинке. Затем перевернул страницу и сосредоточенно склонил над ней голову. Взъерошенные волосы поблескивали в свете лампы, костлявые плечики решительно торчали под белой тканью рубашки.
Огонь в камине, затухая, шипел все слабее. Роланд встал, подбросил угля из старого железного ведерка и снова сел на то же самое место, скрестив ноги. Его колени нависали над огромным кожаным томом и склоненной головой Филиппа.