В шатер вбежал казак.
Лжедмитрий медленно повернул голову в сторону входа.
– Зови, – приказал атаман.
В комнату вошли два крестьянина.
Увидев бледного, покрытого испариной Лжедмитрия, они упали на колени и опустили головы на ковер.
– Государь! – начал старший. – Горе, государь! Царские вояки в селе! В Добрыничах! Побили всех твоих казаков! На столбах повесили! Старосту Петра Воложского ногами вниз повесили, всю его семью прямо в хате порезали! Беда!
Крестьянин расплакался, видя состояние царевича.
– Али и тебя они? – запричитал он.
– Говори по делу, мужик! – приказал атаман. – Сколько их там?
– Коней – чуть больше наших! Но пушек много! А пеших – счесть не успели!
– Где остановились?
– У нас и остановились – в Добрыничах! Горе нам!
– Еще что скажешь? – спросил Никола.
– Что ж еще говорить, когда беда такая! – ответил второй крестьянин.
– Андрей, напои и накорми их. Да пару медяков дай, – приказал атаман одному из казаков и обратился к крестьянам. – Спасибо, добрые люди. Ступайте, отдохните. А как сил наберетесь, решайте сами, возвращаться будете или у нас останетесь.
Крестьяне медленно встали и, пятясь, вышли из шатра.
– Еще воды государю, – сказал кто-то.
– А это что? – Никола показал указательным пальцем на выпавший из-под рубашки амулет.
Лжедмитрий уже почти пришедший в себя, посмотрел на «меч Гаваона».
– Панночка моя подарила.
– Неспроста это все, – сказал атаман. – И письмена на нем какие-то нехристианские. Не латынь и не кириллица. Околдовала тебя княжна польская, государь! Недаром, шляхтичи рассказывали, что ведьма она. И отец ее, ведьмак, в замке своем черные дела творит.
Лжедмитрий взял в руку кубок и, сразу же опустошив его, попросил еще воды.
– Что же было с тобой? – молчавший до того гетман Дворжецкий подошел к Лжедмитрию и с любопытством посмотрел на него своими черными колючими глазами.
Вдохнув полной грудью, царевич ответил: «Видение было».
Казаки стали перешептываться.
– Видение… Что Мстиславский с Шуйским в Добрыничи вошли.
В шатре послышались громкие голоса. Казаки уже открыто называть Марианну ведьмой и обвинять ее в колдовстве.
– А ну-ка! Оставьте нас! – сказал Дворжецкий. – И пана Борши позовите!
* * *
Князь Федор Иванович Мстиславский, последний князь-Гедиминович из рода Мстиславских, знатный боярин и один из руководителей Думы стоял на холме и наблюдал как полк Шуйского с правого фланга, вместе с отрядами французских наемников Маржарета и Розена идут на конину Дворжецкого. На стороне Лжедмитрия было 10 конных отрядов, 200 гусар, 7 рот конных копейщиков, отряд шляхты из Белоруссии и отряд русских всадников. Под их натиском Шуйский стал отступать. Конница Дворжецкого направилась на окраину села, где стояла царская пехота с пушками.