— Я дала Шарлю пакет с вишнями и остатки сладкого пирога.
— Уезжай, Руфь, я прошу тебя.
— Нет, моя дорогая. Кто-то должен заниматься домом и твоей теткой.
— Я боюсь оставлять вас здесь одних.
— Но что может случиться с двумя такими старыми женщинами, как мы? Ты зря волнуешься. Все будет хорошо.
— О Файярах так ничего и не известно?
— Нет.
— Когда обещал приехать доктор Жувенель?
— В три часа. Поезд по расписанию должен отправляться в четыре, если путь будет расчищен.
— Ты думаешь, мы в Бордо сумеем сесть в парижский поезд?
— Доктор Жувенель сказал, что предупредил своего друга, который работает на вокзале Сен-Жан.
— Леа, когда мы едем? — вбегая, спросил Шарль.
— Скоро. Мы ждем доктора.
— Он отвезет нас к маме?
— Не знаю… Может быть. Иди во двор, я тоже сейчас выйду.
Леа заперла чемодан и осмотрелась вокруг. «Я не увижу больше эту комнату», — подумала она.
Скрепя сердце она закрыла дверь детской, которая столько раз была приютом для печалей и умеряла ее гнев.
Небо было безоблачно. Полдневное солнце грело сильно, почти так же, как вчера. На винограднике местами виднелись переспелые грозди. Почему Файяр покинул Монтийяк сейчас, когда здесь было так много работы?
— Руфь, я отнесу багаж в домик путейцев у дороги, тогда доктору не надо будет заезжать в поместье.
— Как хочешь. Вот, возьми немного денег на дорогу. Это все, что у меня есть.
— Спасибо, Руфь. А как же ты?
— Деньги нам не нужны. Мы найдем достаточно еды в огороде, и куры продолжают нестись. К тому же твоя тетка в следующем месяце должна получить пенсию. Поторопись, скоро будет готов обед. Надень шляпу, солнце печет.
Леа не хотела противоречить старой женщине и пошла поискать у двери свою соломенную шляпу. Прохлада и полумрак прихожей были приятны после жары и солнечного блеска снаружи. Она очень любила это место, место встречи обитателей дома, здесь всегда царил легкий беспорядок: каждый оставлял на столе или стульях одежду, игрушки, книгу, газету или шитье. «Когда кончится война, надо будет оклеить прихожую заново», — подумала она, глядя на белые стены, оживленные старыми гравюрами с изображениями разных памятников Бордо, тарелками эпохи Директории из желто-белого фаянса с выписанными на них мифологическими персонажами… Она увидела свое отражение в высоком зеркале, потускневшем и запачканном. Как она похудела! Это не понравилось бы Франсуа, любившему округлые формы. Но больше всего ее поразил собственный взгляд, одновременно твердый и потухший… Ей вновь привиделись мертвые глаза Рауля. Камилла… Сидони… доктор Бланшар… Мари… ее отец… мать… супруги Дебре… Рафаэль Маль… все те мертвые, кого она любила… Кто же погиб еще?.. Альбер и Мирей?.. дядя Адриан?.. Лоран?.. Люсьен?.. Милый кузен Пьеро?..