Перед самым приходом Галантиды Ксанф спровадил Дамо в дом ее родителей, попросив о пустяковой услуге.
Галантида пришла в указанное время, сопровождаемая служанкой. По сравнению с Дамо дочь Диакторида выглядела гораздо красивее, в ней было больше женственности и обаяния. Ксанф попросил Галантиду обнажиться. Она сделала это без видимого смущения, словно заранее была готова к этому.
В поведении Галантиды не было жеманства и кокетства, похожего на кривлянье, что очень не нравилось Ксанфу в Дамо. Галантида оказалась совершенно не болтливой. Она лишь отвечала на вопросы живописца, не пытаясь заговаривать с ним сама. В каждом движении Галантиды чувствовалось некое внутреннее достоинство, присаживалась ли она на стул, становилась ли на колени, ложилась ли на легкое переносное ложе-клинэ.
В голове Ксанфа постепенно созрел сюжет для картины. Он понял, чей образ ему следует писать с Галантиды.
«Я напишу с нее Леду, супругу мифического спартанского царя Тиндарея, — обрадованно подумал художник. — Воистину, Галантида — вылитая Леда, царственная и прекрасная!»
Ксанф принялся посвящать Галантиду в свой творческий замысел, описывая ей композицию будущей картины. Царица Леда купается в реке, и в этот момент к ней с небес спускается Зевс в образе белого лебедя. Испуганная Леда выбралась из реки на берег, но лебедь продолжает преследовать ее и на суше. В конце концов Зевс, не меняя птичьего обличья, принудил Леду отдаться ему. Именно этот эпизод и решил изобразить Ксанф на своей картине. Обнаженная и покорная, Леда уже лежит на земле, а над нею с раскинутыми крыльями возвышается огромный белый лебедь.
Галантида внимательно слушала Ксанфа, чуть склонив голову набок. Она сидела на низенькой скамеечке совершенно нагая, обхватив колени руками. Луч солнца, падая через окно, золотил ей щеку и гибкую шею, на которой змеились завитки волос, выбившиеся из прически.
Ксанф попросил Галантиду вновь возлечь на ложе.
— Нужно подыскать позу, в какой ты предстанешь на картине, — сказал он.
Галантида безмолвно повиновалась. Распростертая на постели, она с ожиданием во взоре взирала на Ксанфа, опираясь на локти и согнув ноги в коленях. Художник поймал себя на том, что он любуется Галантидой, восхищаясь в душе ее прекрасным лицом, стройными бедрами, нежным животом и упругой грудью.
В возникшей долгой паузе промелькнула тягостная неловкость.
Галантиде было приятно, что она ввела Ксанфа в смущение не только своей наготой, но и взглядом. Она улыбнулась живописцу, желая разрядить эту возникшую между ними напряженность.