Взять того же болтуна Дробота, с которого жизнь Дерябина круто изменилась. Ведь только кажется, размышлял Николай, что недовольство как его, так и ему подобных – всего лишь обычная реакция бойца на фронтовые невзгоды. Всякое недовольство – тлеющий костер, в который опытный враг всегда может подкинуть дровишек, и вот уже боец, сам того не понимая, дает нужные противнику сведения. Пусть у него вырвется всего одна фраза, пригодившаяся неприятелю: даже такого может оказаться более чем достаточно для составления некоей картины, важной для решения его, врага, тактических и стратегических задач. Дерябин решил, что нужно запретить всем даже думать о том, что может оказаться полезным для противника. Как такое возможно – вопрос не к нему.
Вывод касался не только советских граждан. По убеждению Николая, немцы как его новые хозяева также должны обеспокоиться усилением собственной безопасности, особенно в военное время. Он даже как-то перед сном озадачился составлением некоего плана, который можно было бы со временем предложить через Дитриха куда-то выше и тем самым заявить о себе. Правда, заснув с этой мыслью, поутру он понял, что в принципе забивает себе голову ерундой. Хотя в перспективе тут есть над чем подумать.
Как бы там ни было, Дерябин поставил перед собой цель провести свою первую диверсионную операцию против тех, на чьей стороне воевал совсем недавно, и вернуться обратно в школу. Он всерьез намерился продвинуться вперед и вверх по своей новой служебной лестнице. И вынашивал замысел убедить сперва Дитриха, а если не получится – попробовать выйти на руководителей более высокого уровня: он больше пригодится в тылу. Как специалист по Советскому Союзу… давайте назовем это так. Николай чувствовал в себе намного больше возможностей, чем Абвер требовал от диверсанта.
Но возвращение возможно только при одном условии: если никакая мелочь не привлечет к себе внимание и если группа не засыплется.
Дерябину, избежавшему смерти за короткое время несколько раз, больше не хотелось, чтобы его судьба зависела от чьих-то не до конца продуманных и самоуверенных решений.
2
Район Курска, апрель 1943 года
Тяжелая, обитая железом дверь закрылась за его спиной.
С непривычки, как это случается со всеми, кто попадает с дневного света в тускло освещенное помещение, в глазах зарябило и потемнело. Но Дробот быстро освоился, обвыкся и огляделся. Первое, что увидел, – другой, помимо грязной лампочки, источник света и единственный источник воздуха: прямоугольное отверстие под потолком, окошко, забранное толстыми прутьями решетки. Оно находилось метрах в двух от пола, выходило на улицу. Прищурившись и приглядевшись, Роман увидел по краям небольшие острые остатки стекла. Зимний холод, от которого не уберегало разбитое стекло, вряд ли казался обитателям камеры обузой. Наоборот, только так в душное помещение мог проникнуть свежий воздух.