Все равно не перебивавший запах стоявшей в углу параши – оцинкованого ведра, накрытого ржавым обрезком железного листа.
Когда Дробота вели под арест, он успел разглядеть здание, в подвале которого оборудовали тюрьму. Это была старая помещичья усадьба, не иначе, в которой последних лет двадцать наверняка не жили, реквизировав хоромы у эксплуататора трудового народа и, как водится, обустроив в его стенах какое-то казенное помещение. Вряд ли помещик, кем бы он ни был, использовал подвал своего дома как узилище. Вероятнее всего, решетки на подвальном окне появились при новой власти. При какой, советской или немецкой, – тот еще вопрос. Однако Роман решил не сушить себе голову подобными глупостями: ему без того было о чем подумать.
…Через фронт остатки отряда «Смерть врагу!» перебрались накануне ночью. Пробирались на восток лесами, стараясь переходить шоссе в темное время суток, добывали продукты в селах по ходу следования, а в день проходили не меньше двадцати километров. Держались все, включая Полину. Девушка не роптала, шла наравне с мужчинами, но, как заметил Дробот, по возможности старалась держать дистанцию между собой и командиром. Если Родимцев и обратил на это внимание, то не подал виду. Хотя вряд ли Игорь Ильич фиксировал подобные пустяки. Перед ним стояла другая задача – добраться до своих и выйти на связь с Москвой.
Жила слабая надежда, что по пути они наткнутся на партизан, у которых окажется радиопередатчик. Этого не случилось, и Родимцев окончательно похоронил такую возможность после того, как Павел Шалыгин выяснил при случае у местных жителей: каратели за последние дни провели массовую зачистку по лесам, фактически выкурив, вытеснив лесные отряды с территорий, прилегающих к линии фронта. Странно, однако, как понял Дробот из разговоров, это обстоятельство неожиданно успокоило командира. Ведь выходит, он и его отряд попали, что ни говори, под масштабную вражескую операцию. И в ловушку загнали не их одних. Почему такое понимание принесло Родимцеву некоторое облегчение, Роман так и не уяснил. Тем более на отношении командира к нему лично это никак не сказалось.
Дробот по-прежнему шел без оружия. Сперва командир распорядился не выставлять его ночью в караул, как и Полину: дескать, из бойца, подозреваемого в предательстве и пособничестве врагу, плохой получится часовой. Только тут взбунтовались остальные. Когда радистка пыталась отстоять право находится в карауле наравне с остальными, ее слушали мало, и, скорее всего, возможность нормально высыпаться помогла девушке каждый день держать равный с мужиками темп. Но факт, что здоровый мужчина может спать, в то время как остальные, измученные маршем не меньше, должны к тому же дежурить по очереди, отряд с командиром не примирил. В результате Родимцев сдался, однако жизнь этим партизанам не облегчил. Теперь всякий раз во время очереди Дробота заступать на пост вместе с ним обязан был стоять кто-то из бойцов. Который должен еще и приглядывать за Романом.