Написав Джойсу по наущению Йейтса, прочтя вскоре «Дублинцев» и начало «Портрета», Паунд стал ярым поклонником его таланта и неутомимым устроителем его литературных дел. После всех драматических и травматических перипетий с изданием «Дублинцев» (см. комментарий к ним) Джойс был, по сути, лишен возможности печататься. Паунд, живший тогда в Лондоне, немедленно предложил ему страницы нескольких журналов по обе стороны океана. Уже в январе 1914 г. лондонский журнал «Эгоист» по рекомендации Паунда принимает решение о публикации «Портрета». С этого начинается издательская история романа, которая описана уже нами в комментарии к нему.
* * *
Не ставя особых задач литературоведческого анализа, я все же полагаю полезным дать в заключение краткую характеристику формы и письма двух ранних опытов большой прозы Джойса. В особенности стоит взглянуть на «Героя Стивена»: если о «Портрете» давно существует целая литература, то этот роман, заброшенный самим автором, совсем мало читают и обсуждают, поставив изначально на нем печать «первого неудачного опыта».
Вполне ли она заслуженна? За что именно автор его отверг? Уже беглый взгляд на «Героя Стивена» убеждает в непригодности самого простого ответа: роман брошен явно не оттого, что он сам по себе плох, что литературный уровень его низок. Напротив, хотя отсутствие опыта порой ощутимо, но в целом роман написан живо и мастерски – поразительно мастерски, если вспомнить, что автору двадцать два – двадцать три года! Ключи к судьбе текста, стало быть, надо искать в другом; и чтобы найти их, нам следует, несомненно, обратиться к заданиям романа. Мы помним, что в романе должно достигаться двуединство Искусства и Жизни, воплощаемое в «портрете художника», и этот портрет должен нести в себе некий изгиб уникальности, индивидуирующий ритм.
Нельзя сказать, чтобы текст, вначале так бойко выходивший из-под пера, совсем не воплощал этих предносившихся заданий. Художник явно пытается им следовать, и у него это отчасти выходит. Нетрудно даже увидеть, в какой части: выходит то, чего можно достичь словесно, декларативно. Герой пространно излагает свои воззрения на искусство, но это мало служит заданиям: свою новаторскую поэтику Джойс пока может выразить лишь сжато-загадочно, как в этюде-прологе, и его рассужденья на темы Фомы Аквинского далеки и от прозы «Героя Стивена», и еще больше от той, какую он начнет создавать в будущем. Удачнее – с другим полюсом двуединства, жизнью. «Герою Стивену» удается донести переполняющую героя и автора истовую жажду жизни и свежести, их резкое отвращение к любой мертвенности и затхлости, их юное жизнечувствие, которое удивительно сродни жизнечувствию раннего Пастернака и «Сестре моей жизни» с ее девизом: