Интересно…
Всегда я считала ее женщиной, а она ведь почти что ребенок.
С наполненным надеждой на продолжение приветом,
Оля.
P.S. Последние пару метров лодку необходимо протащить в воду по траве, потому что заехать прицепом в воду, вообще-то, можно, но вот выехать из нее, причем — с лодкой, уже нельзя. На машине тоже не заехать, тем более, что у Янека на машине нет крюка для буксировки.
2
А я как-то сразу предчувствовала, что это молоденькая телочка.
Телка в возрасте не дала бы себя вот так легко утопить, самое большее, сама бы утопила кого следует.
Вот только кому бы хотелось насиловать старуху?
Может, какому-нибудь старшекласснику?
Но тогда ему и не нужно было ее насиловать. Это она бы взяла инициативу в свои руки.
Короче говоря, никакой сенсации тут и нет.
С разочарованным приветом,
Агнешка.
* * *
Ты права.
Как и всегда, впрочем.
Это же ты только ты называла швитезянку «девушкой».
Ты знала об этом с самого начала. Не то, что я. Я видела ее как-то безлично: как женщину, как телку, как, собственно говоря, швитезянку.
А вот интересно, сколько лет было той швитезянке, настоящей?
Мне она всегда казалась молоденькой телочкой, потому что именно так меня воспитали.
Но сегодня молоденькие телочки ищут опоры в зрелых, сидящих на обитых кожей сидениях длинных и дорогих авто, а вот телки зрелые тянутся к незрелой коже красивых и молодых, пускай и малых ростом, рыцарей.
Так что вот тебе совершенно новая интерпретация аттестата зрелости: mature woman[30]…
Ладно, как звал, так и звал. Рядом с Янеком я теряю себя и свою жизнь понапрасну. Я требую безусловного восхищения своей пастельной, хотя и несколько обостренной красотой, причем, не от какого-то там поэта, поскольку таковой уже имеется под боком, но от настоящего мачо, обладающего шестым чувством инвестирования в недвижимость, водные велосипеды или хотя бы роликовые коньки.
Я нуждаюсь в мужике с яйцами!
Приветик вам с яйцами,
холодная и надменная,
Оля.
* * *
Ты только глянь, что с нами сделалось.
Я, жесткая деловая баба, ищу ботана, а ты — домашняя курица, тянешься к какому-нибудь троглодиту.
Таки да, ты всегда походила на айсберг, о который смертельно поранился «Титаник». Я же всегда была красноречивой болтушкой, побивающей все и вся, ф-фу, сексапилом.
Мой рост на шпильках метр семьдесят восемь.
Мужики боялись нас обеих.
Ты была недоступной, я же — слишком подвижной. Садилась мужику на шею и требовала быстрой езды; в то время как по тебе парень мог бы соскользнуть и скрутить себе шею у твоих ног, словно какой-нибудь татерник на мореновых валунах в Змарзлым Ставе под Козими Верхами