– Серафим Львович, куда выходит ущелье?
– Не знаю. Нас туда не водили. Но сами бандиты живут там, дальше на пару километров.
– Я слышал разговор, – сказал бомж сиплым голосом. – На противоположном конце выход в Грузию. Оттуда должны были прийти на аукцион покупатели. Сваны… Рыжие и голубоглазые грузины…
– Нет, сваны живут намного западнее, – не согласился Серафим Львович. – Да, среди них есть рыжие и голубоглазые, но они живут по другую сторону Южной Осетии. Их селения граничат с Кабардино-Балкарией и с Карачаево-Черкесией. Хотя несколько отдельных сел могут находиться и здесь. Я спорить не стану.
– Я сам видел, они проходили. И шли рядом с эмиром Дагировым. Много было и рыжих, и голубоглазых.
– Аварцы тоже бывают и рыжими, и голубоглазыми, – сказал рядовой Стрижаков. – А аварцы – стопроцентные дагестанцы.
– У дагестанцев одежда другая, – настаивал на своем бомж. – А сванов всегда можно по шапочкам определить. Такие больше никто не носит. Я видел именно сванов. Это гарантированно. И ущелье точно выходит в Грузию. Это я своими ушами слышал. Хотя разговаривали они между собой. Но болтали по-русски, я и понял.
– А почему они между собой по-русски общались? – не понял рядовой Крюков. – Может, специально дезу гнали? Чтобы ты слышал…
– Нет, говорил дагестанец другому бандиту, который дагестанского не понимал. Здесь же как – в каждой банде из разных республик. Да еще и из-за границы бывают. Эмир Бабаджан Ашурович всех пригревает. Он здесь один из немногих эмиров, который за свою веру воюет. Большинство эмиров – так просто. Бандиты и бандиты. А Бабаджан – идейный… Он все с Серафимом Львовичем на темы религии беседовал.
– Он идейный бандит, – сказал Серафим Львович. – Он – член «Джамият Ихья ат-Тураз аль-Ислами», иначе это называется «Общество возрождения исламского наследия», и, как и его партия, мечтает о свержении всех неисламских правителей, насаждении исключительно ислама суннитского толка и создании, как супердержавы, Всемирного исламского халифата. Это движение запрещено в России Верховным судом. Они даже с мусульманами, исповедующими традиционную религию, воюют. Имамов убивают, приравнивая их к еретикам. Хотя с теми, кто деньги платит, эмир дружит. И со сванами, которые ему помогают иногда за границей укрыться, хотя те стопроцентные христиане, и здесь дружит с богатыми людьми, одинаково и с верующими, и с атеистами. Как немцы говорили, «война войной, а обед по расписанию». Так и здесь – вера верой, но дела могут быть разными.
– А в жизни – милейший человек, – сказал бомж с сиплым голосом. – И вообще бы был неплохим парнем, если бы не рассказывал постоянно один и тот же анекдот. Но однажды эмир даже отдал мне флакон французского одеколона, который реквизировал у пленного офицера ФСБ.