Когда речь идёт о «паникёрах», я не вкладываю в это понятие ни йоточки негативного смысла. Скорее, паникёрство можно отнести к особенностям восприятия информации. Да и нельзя списывать со счетов базовый инстинкт самосохранения, действующий у разных людей совершенно по-разному.
...
Позднее, когда руководство страны Советов и Украинской ССР признало серьёзность ситуации, налево и направо полетели неологизмы вроде «радиофобии», а также ярлыки – «безответственность», «паникёрство» и другие. Сам Горби [5] в одной из длинных и нудных речей проронил фразу «некоторые попросту говоря сбежали». Конечно, он имел в виду не простых людей, а партийных и советских руководителей, на которых возлагалась ответственность за проколы первых пост-аварийных дней. Оставлю эти обвинения без комментариев, разве что со ссылкой на знаменитое «Жираф большой, ему – видней».
В облфине поручений мне больше не давали. Да и какие поручения, когда страна готовится отмечать День солидарности трудящихся? В те времена – государственный праздник, между прочим. С двумя красными днями в календаре, с парадами и демонстрациями трудящихся.
На сей раз первое и второе мая попали на четверг и пятницу. То есть, включая выходные, получался такой себе микроотпуск. Это позже мы будем жертвовать уикендами, зависать на работе чуть ли не до первых петухов, занимаясь обустройством эвакуированных, выплатой разовых пособий. Об этом я расскажу в следующих главах. А пока никаких команд сверху не поступало, вот народ и завяз в предмайских хлопотах.
Год 86-й пришёлся на разгар антиалкогольной кампании. И если состояние экономики ещё позволяло решить проблему с закусоном, то покупка «того, чем его запить» порой бывала сродни приключениям. Шутка ли! В стране чуть ли не вдвое сократили производство крепких, креплёных и «слегка разбавленных» напитков. Мало того – заметно урезали временные возможности для их приобретения. Если раньше обыватель мог купить бутылку водки в гастрономе с одиннадцати утра до семи вечера, то теперь – только днём и только с двух до пяти (в последующие годы – до семи). А часы-то эти – рабочие!
Кто помнит пост-андроповские [6] времена борьбы за трудовую дисциплину, подтвердит, что в дневное время по магазинам, кинотеатрам и просто по улице шастали дружинники, группы «Комсомольского прожектора», другие активисты – иногда вместе с милицией или прокуратурой – и требовали объяснений у наугад выловленных граждан, почему те не на работе.
К ликёро-водочным отделам такие патрули не приближались. Ведь там, из-за ограниченного времени продажи, собирались огромные очереди. И отнюдь не из божьих одуванчиков. А подойти к толпе здоровых и обозлённых мужиков с вопросом «что вы тут, а не у станка» вряд ли кто бы решился.