— Автоматический? — переспросил Косталь, у которого эти слова вызвали прилив радости, как будто Соланж уже сейчас уезжала из их дома вместе со своим помпейским фавном.
— Конечно. А вы никогда не читали Гражданский кодекс?
— Недавно меня едва не заставили. Но это была бы просто катастрофа.
— Да, пожалуй. Я плохо представляю вас сражающимся с Гражданским кодексом! — сказала со смехом и сочувствием мадам Дандилло. Этот знаменитый человек, которого считали жестким и «совсем неудобным», в сущности просто ребенок! У нее, конечно, не было отчетливой мысли: «Я направлю его туда, куда мне захочется», но нечто туманное в подобном роде она все-таки уже воображала. От полноты чувств мадам Дандилло налила ему еще одну чашку чая. Он же думал: «Ни Дюбуше, ни помощник поверенного, никто из них не сказал мне, что существует вариант автоматического развода. Как легкомысленны эти люди! Они даже на минуту не задумались о том, что речь идет о жизненно важных для меня вещах…» Он вспомнил и слова мадам Дандилло о «гордости» ее дочери и улыбнулся, убежденный, что у Соланж нет ни атома гордости, ни даже чего-нибудь похожего. Но если мужчины скрывают свою гордость, то женщины хвалятся ею, будь она истинной или воображаемой. Ведь женщины любят, чтобы им завидовали. Однако он хотел получить еще одну гарантию:
— Можете ли и вы тоже дать торжественное обещание не настаивать, чтобы она не соглашалась на развод?
— Обещаю вам это самым торжественным образом.
— Саади хотя и был влюблен в свою жену, но оставил ее ради своих работ. Он написал тестю столь прекрасное письмо о свободе, что тот простил его. Я тоже напишу вам подобное письмо.
— Корсиканцы всегда умеют сделать для себя получше, — мадам Дандилло подумала, что этот Саади, наверно, корсиканец. Был еще и Сади Карно, да и вообще все высшие республиканские чиновники из корсиканцев.
— Я хотел сказать вам еще что-то важное, но никак не могу вспомнить… Ах, да, вот что… А если муж не разрешает теще входить в супружеский дом, это тоже случай автоматического развода?
— Ну, сударь, вы уже дошли и до этого!
— Но разве не следует предвидеть самый худший случай?
— Мне никогда еще не приходилось видеть, чтобы брак совершался на подобных условиях! — воскликнула мадам Дандилло, хотя и доведенная уже до предела, но тем не менее без всякой горечи.
— Так ведь этого брака хотите вы, а не я, — довольно сухо возразил Косталь.
— Сударь, если это действительно для вас столь уж непосильно…
— Нет, нет, — сказал Косталь, опуская глаза. — Просто я хочу оговорить ваши обязанности.