— Что это значит? — спросил я.
— Ей очень важно, — сказала Марта, — чтобы человек, которого мы пришлем, держал язык за зубами.
— Какая жалость! А я собирался повесить на шею крупный плакат с надписью «жеребец».
Я приехал по указанному адресу за несколько минут до трех, прихватив большой альбом с образчиками обоев. Это был надраенный современный многоквартирный дом. (Как я потом узнал, в нем было всего десять двухэтажных квартир с внутренними лестницами.) В отделанном мрамором вестибюле за стеклом с надписью «консьерж» сидел привратник.
— К миссис Боукер, — сказал я ему. — Художник по интерьеру. Со мной образцы обоев.
Важным тоном он произнес несколько слов по внутреннему телефону. Потом указал мне на отдельный лифт.
— Миссис Боукер ждет вас, сэр. Квартира 5Б.
По сравнению с ее апартаментами мои выглядели захламленным клозетом. На первом этаже вполне можно было играть в футбол. Изящно изгибающаяся лестница вела на балкон второго этажа и, предположительно, в спальни.
Белизна резала глаза. Белые стены, потолки, напольное покрытие, мебель. Даже большой белый рояль. О, там было и несколько других монохромных мазков, но в целом отделка производила впечатление снежной бури.
И встретившая меня женщина была белой-пребелой. Серебрящиеся волосы собраны в шиньон. Белое платье под горло. Белые помпоны на белых домашних туфлях. Кожа ее была белой и слегка светилась. Черты лица тонкие, почти хрупкие. По-моему, лет сорок пять.
— Миссис Боукер? — спросил я.
— Да, — послышался в ответ низкий голос. — Ваше имя?
— Питер.
Она кивнула так, словно оправдались ее худшие опасения.
— У вас чудесный дом.
Она оглянулась почти удивленно, словно видя его в первый раз, и тихо вымолвила:
— Благодарю.
Заметив, что я смотрю на белый рояль, она спросила:
— Вы играете?
— Не на рояле, нет. — Я попытался пошутить. Но шутки она не приняла.
На самом деле смотрел я не столько на рояль, сколько на то, что лежало на нем: множество фотографий в серебряных рамках. Лицом вниз.
— Все это так ново для меня, — поспешно сказала она. — Что мы сейчас будем делать?
— Мы одни в квартире, миссис Боукер?
Она кивнула.
— Тогда, может быть, отправимся в спальню?
Она молча постояла минутку. Стройная, статная женщина. Спокойное лицо. Казалось, она полностью владеет собой. Единственным признаком внутреннего напряжения, который я отметил, был дрожащий, почти хриплый голос. Я понял, что она отчаянно пытается не спасовать.
— Очень хорошо, — наконец произнесла она, повернулась и пошла вверх по лестнице. Я последовал за ней.
И в спальне бушевала снежная метель. Огромная комната, сверкающая белизной, с одной зеркальной стеной. И на туалетном столике, на бюро, на столиках у кровати — обрамленные серебром фотоснимки, скрытые от любопытных взглядов.