— Клара, как бы мне хотелось сойтись с вами ближе! Но мы с Солом были такими друзьями… Когда я только думаю о нас с вами… вижу Сола, издалека с укором взирающего на меня. А если я и в самом деле предам его… Понимаете? Я просто не могу сделать это в память о Соле.
Еще несколько фраз в том же духе, и она встала, вернулась за стол, мне показалось, что глаза ее наполнились слезами.
— Питер, — сказала она, всхлипнув. — Я хочу, чтоб вы знали — я все понимаю. И уважаю вас.
Это было одно из лучших моих представлений.
В «Масленичном зале» горела только одна лампа в углу. В центре за карточным столом сидели Каннис, Гелеско, Марта и я. Толстый слой сигарного дыма клубился в полумраке, словно туман.
Я объяснил двум балбесам, что детектив Люк Футтер затребовал на смазку двадцать тысяч в месяц.
— Если мы хотим работать дальше, — присовокупила Марта.
— Хрен поганый! — выразительно сказал Гелеско.
— Это все жадность, — добавил Каннис, осуждающе качая головой. — Если я чего-то не выношу, так именно жадных парней. Я хочу сказать, у нас тут все идет хорошо, и он работал неплохо. А теперь почуял деньги и хочет все больше, больше и больше.
— Он говорит, это не для него, — пояснил я. — Утверждает, что деньги приходится раздавать. Клянется, что большая часть уходит наверх.
— Говорит, — с отвращением повторил Гелеско. — Утверждает. Клянется. Какой черт может знать? А если он все кладет себе в карман? Я думаю, лучше прощупать этого парня.
— Угу, — буркнул Каннис и обратился к партнеру: — На него можно Лу напустить. Он настоящий дипломат.
— Ага, — согласился партнер. — Давай так и сделаем. Посмотрим, куда идут деньги. Давно надо было этим заняться.
Не послушав моего совета, Марта настояла на своем и принесла магнитофон с записью нашей беседы с Футтером, который соглашался за деньги позаботиться о Сиднее Квинке. Теперь она рассказала Каннису и Гелеско, как Сидней Квинк пытался шантажировать нас, как мы обратились за помощью к детективу и как тот согласился.
А потом включила запись. Дребезжащие голоса эхом разносились по темной дымной комнате. Все мы внимательно слушали, пока пленка не кончилась.
— А потом этот Квинк просто исчез? — спросил Каннис.
— Больше мы о нем ничего не слышали.
— Удит сейчас где-нибудь рыбку, — сказал Каннис.
— А может, цементирует скоростное шоссе, — возразил Гелеско, и оба они засмеялись.
— Дело в том, — торопливо вмешался я, — что мы не можем прищучить Футтера этой пленкой. По мнению Оскара Готвольда, если предать ее огласке, нам же будет хуже. Я хочу сказать, мы предлагали взятку должностному лицу за устранение человека.