Я вздохнул:
— Сколько?
— Что? — спросила она, словно пролаяла.
— Сколько вы хотите, чтобы похерить эту историю? — терпеливо повторил я.
— Засранец! — с выражением проговорила она. — Ты думаешь, нас можно купить?
— Да!
— Отвали, сынок. Мы не продаемся.
Она сверкнула глазами, а я ответил неотразимым ледяным взглядом в стиле Уильяма Пауэлла.
— Если вас интересует крупная горилла, охраняющая вход… — предложил я.
Она вспыхнула, вскочила, схватила сумочку.
— Наверно, этот слюнявый фермер рассказал тебе о нашей «сцене».
— Рассказал. Потрясающе. Странновато, но потрясающе.
— Ты жопа, — выпалила она и вышла.
Я пошел к Марте в офис и начал докладывать, но она перебила:
— Пожалуйста, Питер, не надо меня расстраивать. Уладь все сам.
И я пошел к себе и стал разыскивать Антони Канниса или Михаэля Гелеско. Секретарша сообщила, что оба уехали на пикник в Лас-Вегас и будут только через неделю. Я попросил передать, чтоб они позвонили мне, как только вернутся.
Подвергшись атаке со стороны Клары Хоффхаймер, я старался, чтобы мои визиты к ней были как можно короче: влетал в офис в разгаре рабочего дня, совал ей конверт, ждал, пока она пересчитывает деньги, и мигом улетучивался.
Но в конце августа я не успел вовремя улизнуть. Она задержала меня, сказав:
— Питер, у меня проблема.
— Поздравляю, — с легкой насмешкой бросил я, — вы вернулись в ряды прогрессивного человечества.
— И, по-моему, вы можете мне помочь. Есть у меня один друг, джентльмен. Назовем его мистер Ц.
— Назовем, — согласился я.
— У него есть жена, и она его не понимает. А нам некуда пойти — представляете? Я хочу сказать, у него дома нельзя, а я живу черт-те где, с дочкой, и все такое. Он не хочет регистрироваться в отеле, где кто-нибудь может его узнать. Он очень важная персона.
— Еще бы, понятно!
— Так вот я и думаю, клуб закрывается в два?
Я кивнул.
— И там никого не остается, кроме вас, правда? Вот если бы…
Она не договаривала фразы, совсем как Октавий Цезарь.
Мне не нравился ход ее мыслей. Я бы тут же сказал «нет», если б мне не пришло в голову, что идея принадлежит самому Цезарю. Я не собирался становиться у него на пути. Нет, пока будущее «Питер-Плейс» зависит от его благосклонности.
— Может быть, это удастся устроить, — медленно проговорил я. — До утра?
Она весело засмеялась:
— О нет. Часа более чем достаточно.
Я тоже так думал.
— А как насчет транспорта? Машина, парковка и все прочее?
— Об этом я позабочусь. Если вы только позволите нам…
— А потом исчезну?
— Я знала, что вы все поймете! — И она одарила меня застенчивой улыбкой.
Вот так и вышло, что через два дня я дергался в ожидании, то и дело выглядывая в глазок запертой входной двери. Около половины третьего ночи к подъезду причалил старый черный «линкольн», чуть покороче катафалка. Первой вышла Клара Хоффхаймер и помогла выбраться на свет Октавию Цезарю.